Театр ужасов

О чем мечтал Костя в детстве? О том, что холодная война прекратится и объединенными усилиями человечество совершит непостижимый рывок. Какой рывок? Прорыв к утопическому всеобщему благоденствию, к пище богов, межгалактическим полетам и проч. Меня это не интересовало… Печально разглядывать старые альбомы, еще печальней читать чужие старые стихи, листать пожелтевшие страницы, вспоминать свои прежние грезы… Неужели он об этом мечтал? Мне не верится, подозреваю, он неискрен со мною. Хочет казаться идеальным, хочет быть героем. Я улыбаюсь, вытягиваюсь на кушетке и, дабы произвести впечатление, признаюсь, что мечтал совершенно о другом. Ему становится любопытно. Он спрашивает, может ли он записать мое признание? Валяй! Он включает диктофон. Я говорю: в ранние восьмидесятые каждую ночь я устраивал апокалипсис, развязывал войну между Штатами и Советским Союзом, во всех подробностях я выстраивал в своем воображении цепочку событий, из-за которых отношения между Штатами и СССР накалялись. Дабы мечталось с большим пылом, для исторических событий заботливо выбирал детали – правдоподобные, заурядные, неотвратимые. Я думал о гибели мира, как думают о смертельной болезни. Представлял, как наши дикторы телевидения сообщают о какой-нибудь «ноте протеста» или «заложниках». Сначала что-нибудь пустяковое, затем пустяк перерождался в скверный вздор и вырождался в конфликт, где-нибудь в нейтральных водах. У меня было несколько завязок войны: техническая ошибка, провокация и целая серия провальных операций самых разных разведывательных спецслужб. В результате я бомбил Вашингтон, бомбил Москву, бомбил Нью-Йорк, Ленинград, Кубу, ФРГ и так далее. Я испепелял весь мир, на моей Земле устанавливалась ядерная зима, выживали только я и несколько девочек, которые мне на тот момент нравились, я о них заботился, врачевал их раны, добывал для нас пропитание и обустраивал мой гарем в бомбоубежище под Летним садом. В моей голове причудливо смешивались книги Верна с эротическими и постапокалиптическими фильмами, которые я смотрел по финским каналам; голландские и итальянские красотки гуляли по напалмом и радиацией сожженным городам; некоторые города не были уничтожены, но были покинуты, эту идею мне подсказал британский сериал «Выжившие», который показывали финны по вечерам, ради него раз в неделю я ночевал у бабушки с дедушкой, мы с дядей его вместе смотрели, у нас появился маленький ритуал, так мы и сблизились, я приходил в его комнату, он ставил пластинку, рассказывал о группе, я рассматривал конверт пластинки, он переводил тексты песен, я внимал. Перед началом сериала он ставил на журнальный столик чайник, кружки и розетку с печеньем, тайком доставал из шкафа бутылку вина, подмигивая мне, наливал себе, выпивал и прятал. Он укладывался на кушетку, я садился на стул, забрасывал ноги на табурет, пил чай, дядя попивал вино. По мере развития серии он делался хмельным и разговорчивым, ловко переводил мне фразы, объяснял, что к чему… Славные были вечера!

Костя не был таким фантазером, как я, и он не смотрел фильмы по финским каналам, его родители этому противились, поэтому он не видел «Эммануэль», «Инферно», «Нитей», «Птиц» и многого другого; считая, что ничего не потерял, он не восполнил этот пробел до сих пор – он не видел «Ребенка Розмари», какой ужас! Зато у него было много пластинок и книг, которые ему приносил старший друг Сергей, сын родительских друзей, он вправлял Косте мозги.

Сергей был очень серьезным и важным парнем. На фотографии, которую показал мне Константин, он выглядит настоящим ученым: кучерявые волосы, большие квадратные очки, серьезный взгляд узко посаженных глаз; белый халат, воротничок клетчатой рубашки и толстый узел галстука делают его вдвое старше своих лет, сколько ему здесь? – шестнадцать, эта фотография была сделана на учебной практике, которую он проходил на заводе РЭТ, – он выглядит на все тридцать! Перед тем как забрать свои книги, Сергей по каждой из них устраивал Константину беглый экзамен и, если был недоволен ответами, просил его перечитать книгу. И зачем такой друг был нужен? Костя усмехнулся… Это не все. Не все? Что ж еще? Сергей «строил» жизнь Константина: «Нельзя жить без плана и списка целей, которых ты хочешь достичь, – говорил Сергей. – Каждый день должен проходить со смыслом. Каждый день должен приближать к поставленным целям. Для этого нужен список. Такой список был у Льва Толстого, и такой список должен быть у каждого интеллигентного человека. Без этого ничего не достигнешь. Запомни: каждый шаг создает твое будущее». У Сергея были и список целей, и план на будущее; он и Косте придумал план, в соответствии с его способностями. И что же это был за план? Прежде чем рассказать, Костя спросил, был ли у меня подобный план? Конечно же, не было. Никогда! Он кивнул, будто мои слова подтвердили его предположение на мой счет, и продолжил свой рассказ.