Театральная история

— Богато сказано, Ипполит Карлович, — сказал Сильвестр Андреев, и голос его звучал спокойно, как всегда. Эта железная невозмутимость чрезвычайно понравилась недоолигарху.

— Очень рад. Что ты одобрил. Мне это важно. Тогда и дальше расскажу.

Эй! — обратился он к официанту. — Давай виски с птицей. Что ее жалеть-то? Будто у нас этих лебедей мало.

Приказ был исполнен мгновенно: бокал заполнен, лебедь запущен.

— В больших деньгах большая печаль. Они бесконечны, а ты конечен. Твои, лично твои средства — конечны. А средства вообще, мировые деньги — им нет конца. Ты такой махонький. А они подавляют. Владеют. Приказывают. Запрещают. Тот, кто этого вечного зова не слышит, просто дурак. Или бедняк. — Он снова испортил еще одну белоснежную салфетку, вытерев ею губы, и продолжил

речь: — Деньги обладают всеми признаками абсолюта. Не смотрите на меня так вытаращено — я заканчивал философский факультет. Могу я хотя бы в вашем высоком присутствии. Об этом вспомнить?

— Можете, конечно, можете, — сказал Иосиф, едва не плача.

— Какой ты отвратительный человек. Я ведь так и знал. Еще до того, как ты вошел сюда. Я это знал, — сказал Ипполит Карлович и как ни в чем не бывало продолжил: — Если вы стремитесь понять, что такое бесконечность. Подумайте о деньгах. Они помогут вам постичь идею бесконечности. Если вы задумались над тем, что такое судьба. Ее капризы. Внезапные повороты. Подумайте о деньгах. Они помогут вам понять, что такое судьба. Почему к кому-то деньги идут сами? Почему кто-то вечно без них? Вслушайтесь: приток капитала. Отток капитала. Как приливы и отливы. Почему однажды ты чувствуешь — вот сегодня особый день. Все внутри гудит. Все вокруг звенит. Ты избран! И это оказывается день великой прибыли.

Ипполит Карлович сделал паузу и оглядел тарелку с мидиями. Почему-то решил их даже не пробовать. Отставил в сторону. И продолжил говорить, прекрасно понимая, что меньше всего собравшимся хочется слушать изложение его взглядов на финансовую жизнь.

— Подумайте о вечном круговороте финансов. Не кружится голова? У меня кружится. Прямо сейчас. Потоки, потоки, неостановимые, как вращение земли.

Когда Александр услышал “потоки, потоки”, желание посетить туалет (которое начало мучить его, едва он вошел) достигло наивысшей точки. Но как прервать Ипполита Карловича? Как?

— А мировые кризисы? Мы бессильны перед деньгами. Они неуправляемы. А может, мы их прогневили. И они мстят.

— Ипполит Карлович, — раздался осуждающий возглас отца Никодима.

— Простите, святейший!

Александр понял, что миг позора вот-вот грянет.

— Я на секундочку вас оставлю? — это сказал уже не он, это говорило его неудержимое желание.

— Тогда я на эту секундочку умолкну, — ничуть не смутившись, ответил Ипполит Карлович. — Иди. Около выхода налево. Только в женский не ходи. Тибальт.

Заплетающимися от страха ногами Александр побрел к туалету. В каком-то полутумане он завернул налево, прошел по длинному коридору, потом снова повернул налево и оказался в помещении, где потрясающе вкусно пахло едой. “Мне же не сюда, — подумал Александр. — Мне же надо, чтобы наоборот… Чтобы запах наоборот…” И тут заметил того самого высокомерного Морица, который обслуживал Ипполита Карловича. Он держал в руках тарелку дымящегося грибного супа и разговаривал со своим коллегой, у которого был не столь пафосный вид. Зеленые шкодливые глазки шныряли из стороны в сторону. На лице играла лукавая улыбка.

— Давай, Мориц! Решайся! — подбадривал лукавый важного.

— Нет, я не могу… Это опасно.

— Ты каждый раз, когда мы эту тварь богатую обслуживаем, боишься, а потом говоришь: “Артемий, ты был прав, он еще не того заслуживает!” Давай уже! Не тяни Яшку за хуяшку… Эх! Все. Я сам.

Артемий склонился над тарелкой грибного супа и смачно плюнул в нее. Слюна расплылась по тарелке, окружила кусочки грибных ножек и шляпок, собралась вокруг мелко нарезанного картофеля. В глазах Артемия сверкнуло бесконечное презрение к Морицу, и Александр без труда прочел в них: “Слабак”.

Артемий удалился. Александру показалось, что даже официантский фартук гордится своим хозяином.

Незамеченный никем Александр медленно и тихо отплыл обратно по коридору. Для его переполненной впечатлениями души эта сцена была лишней. Наконец он нашел туалет. Сделав все, что хотел, он долго стоял у зеркала, не желая выходить из сверкающего мрамором убежища. Но делать нечего — он снова отправился на горький пир, зная, что все кончено, что его мечты съедены этим неправдоподобным человеком, съедены вместе со стерлядью. На мгновение Александр захотел выслужиться перед Ипполитом Карловичем и рассказать о том, что видел официантские проказы. Но быстро смекнул, что ничего хорошего из этого лично для него не выйдет.

Когда он пришел, Ипполит Карлович уже поглотил полпорции грибного супа. Слюна официанта Артемия гуляла по недоолигарховым недрам.