Театральная сказка

– Да, мы кое-что заработали. Снежка оборвала вторую часть на моменте, когда я уже отпустила трос и только-только начала падать. На последнюю часть, соответственно, назначила самую высокую цену. Но… – она тронула шрам на щеке. – С тех пор мне очень неуютно, когда смотрю на звёзды.

Ветка забросила в самовар сухие колючие веточки. Принюхалась.

– Вот. Самовар, можжевельник! Всё, как я хотела.

Можжевеловый дым плыл над Москвой. Щекотал ноздри прохожих, втекал в приоткрытые окна автомобилей, путешествовал по крышам, попадал в вентиляцию, тревожил неясным отголоском жильцов, навевал спящим новые, прежде невиданные сны.

За сценой. Дом забытых игрушек

Странно увидеть дом посреди пустыни.

Ничем не примечательный, двухэтажный, из красного кирпича, похожий на советский детский сад.

А вокруг голая пустыня.

Мыш и Ветка вдвоём взялись за длинную вертикальную ручку двери и потянули её на себя.

За дверью обнаружилась обширная прихожая, на полу которой стояли тысячи крохотных туфелек, башмачков, сандаликов.

Дети в недоумении посмотрели на собрание микроскопической обуви.

– Наверное, нам тоже надо разуться.

На общем фоне их башмаки выглядели линкорами в окружении яликов.

Слева от них уходила на второй этаж деревянная лестница с тёмными резными перилами. Впереди лежал просторный квадратный холл с ковром на полу и задёрнутыми шторами на окнах. Вдоль стен стояли высокие шкафы с полками, на которых стояли, сидели и лежали пластмассовые куклы, плюшевые медведи, деревянные клоуны, тряпичные коты и прочие детские любимцы. Все они, куклы, медведи, буратины были босы.

– Так вот откуда крошечная обувь в прихожей, – прошептала Ветка, когда их глаза привыкли к полумраку.

Здесь же, на полках, попадались ёлочные игрушки, солдатики, исписанные и сломанные карандаши, пистолеты, мечи, погремушки…

Направо и налево вели два коридора со множеством дверей.

Приглушённый свет сочился сквозь шторы.

Не слышалось ни звука. Только дыхание детей колебало ткань тишины.

Ветка прошлась вдоль полок, скользя взглядом по рядам игрушек. Мыш остался стоять посреди холла.

На пороге открытой двери, через которую вошли в дом дети, сидел белый ворон и раскалённый пустынный свет сияющей призмой падал на пол.

Ворон нетерпеливо крукнул, словно призывая детей к действию, переступил лапами по вытертому порогу.

Ветка ушла по коридору направо. Мыш отчего-то понял, что будет лучше, если она останется одна, и повернул налево.

Девочка вошла в первую комнату: всё те же полки с игрушками, задёрнутые шторы, приглушенный свет, мягкий ковёр под ногами. Перешла в другую, третью, в четвёртой остановилась, прошлась вдоль полок. Что-то не давало ей уйти. Подняла лицо и увидела глаза, смотрящие прямо на неё.

– Максим, ты? – спросила она, беря в руки плюшевого кота.

«Я помню этот розовый нос, подушечки на лапах и нежную, как мамины волосы, шерсть».

Глаза кота дрогнули, правая лапа поднялась…

– Здравствуй, Света, – раздался его глухой, далёкий, словно доносящийся из-под песка голос.

Ветка схватила его, обняла.

– Максим…

– Да-да.

– Я помню тебя. Очень хорошо помню. Я всегда брала тебя с собой в кровать, когда была маленькой. Не могла без тебя уснуть.

Кот шевельнулся:

– Ты говорила: «Максим не уснёт без меня, а я без Максима». Я помню.

– Точно. И мне всегда приносили тебя. Находили за диваном, под ванной, в прихожей на тумбочке…

– Да, меня всегда находили.

Ветке показалось, что в уголках пластмассовых кошачьих глаз блеснула гордость.

Она прижала кота к сердцу, закружилась по комнате.

– И куда же ты исчез, Максим? Почему ты пропал?

– А ты разве не замечала, что игрушки, когда их перестают любить, исчезают? – спросил кот.

– Исчезают? Нет! – воскликнула Ветка.

– Но ты же помнишь, однажды я исчез. Был – был, а потом вдруг раз! – и нет меня.

Девочка задумалась, нахмурила лоб.

– Нет. Не помню.

– Это потому, что твои воспоминания обо мне обрываются на том моменте, когда ты меня разлюбила.

Ветка молчала.

– Знаешь, что это за дом? – кот повёл розовым носом вокруг.

– Нет.

– Это Дом забытых игрушек. Видишь ли, – кот поднял лапу, тронул себя за ухо, – детские игрушки, они очень… – он задумался. – Вежливые. Мы остаёмся рядом с вами, только пока вы любите нас. А как только надоедаем, исчезаем и приходим сюда – в Дом забытых игрушек. Снимаем обувь у входа и остаёмся тут навсегда. До конца времён.

Ветка обвела глазами тысячи кукол, когда-то оживляемых детской любовью и фантазией, а теперь добровольно ушедших в пустыню.

– Моя девочка говорила, что у меня самое красивое лицо на свете, – сказала вдруг одна кукла.

– А моему хозяину нравилось, как свистит моя дырочка, – ответил из угла изрисованный ручкой резиновый ёжик.

– Хозяйка наряжала меня в одежду, вырезанную из подворотов собственных платьев. Хотела, чтобы я была похожей на неё!

– Я висел на самой верхушке ёлки, возле звезды! – кричал разбитый по пояс Мальчиш-Кибальчиш – ёлочная игрушка тонкого стекла, силясь подползти к краю полки, поближе к Ветке.