Театральные люди

Его и мой эспрессо так и остались стоять нетронутыми вместе с чеком. Несмотря на мои протесты, он захотел сам расплатиться. Мы попрощались. Я сидел у окна и видел, как он уходит по улочке, ведущей вниз к Сене. Маленький, хрупкий, в этой нелепой белой панамке, надвинутой на глаза, чтобы никто его не узнал. Диктофон продолжал зачем-то работать. Там остался его голос, наше прощание, звон его мелочи, звук отодвигаемых стульев. Машинально залпом я выпил свой холодный кофе, потом его. Какой горький! Одну монетку я после некоторого колебания решил оставить себе. На счастье.

2012

Место встречи «Бродский / Барышников» Алвиса Херманиса

Добрый день, Ну и встреча у нас.

До чего ты бесплотна…

И. Бродский. От окраины к центру

Это один из лучших спектаклей, которые я видел в своей жизни. На этом можно было бы поставить точку. Но я позволю себе небольшое отступление. Мы с женой специально прилетели на премьеру «Бродский / Барышников» в Ригу из Парижа, где провели несколько дней в целенаправленных хождениях по адресам французской певицы Барбары́: жена как раз заканчивала книгу о ней и хотела проникнуться «гением места». Разумеется, не обошлось и без ритуального посещения кладбища Банье, куда мы пришли с корзиной темно-вишневых осенних хризантем. Нас предупредили, что Барбара похоронена в еврейской части кладбища и это семейное захоронение. В смысле, никаких помпезных памятников Dame Brunе не ищите! Все скромно. Искали долго, пока мой взгляд не уперся в черную мраморную доску, где была выведена фамилия Brodsky, а под ней множество разных имен. И тут до меня дошло: ну да, конечно, Барбара, она же Моник Андре Серф, была из рода Бродских. И бабушка ее Хава была из Тирасполя. Конечно, Барбара должна была быть здесь. Обилие увядших и свежих цветов, догоревших лампад и полинявших записок подтвердило мою догадку. А еще я восхитился гениальности этого совпадения: мы собирались лететь на спектакль с Михаилом Барышниковым в главной роли, который дружил и с Бродским, и с Барбарой. И фамилия поэта на чужом могильном памятнике читалась как знак, что, пока мы помним тех, кого любили, они с нами, они никуда не уходят.

Место встречи

У этого спектакля — длинная предыстория, теряющаяся где-то в конце 1980-х.

Когда я туда заглядываю, как в бесконечный гулкий туннель, то вижу зал университетской библиотеки в Сан-Диего и молодого прибалта, склонившегося над синей книжкой издательства Ardis «Конец прекрасной эпохи» Иосифа Бродского. Он жадно листает страницу за страницей, что-то лихорадочно переписывает себе в тетрадку. Прочитанные стихи гудят у него в голове и не дают покоя. Скоро вечер, библиотека закрывается. Пора уходить. Он не в состоянии расстаться с книгой, которая здесь никому не нужна. Наконец, не выдержав, он прячет ее за пояс в джинсы — книжка компактная, сам он очень худой. С решительностью самоубийцы он направляется к выходу.