Театральные подмостки (СИ)

-- Это она потому, что замуж за меня не хочет, -- хитро щуря глаза, сказал Алаторцев. -- Жили бы душа в душу, счастливо и согласно, как вилка с розеткой.

Николай Сергеевич всегда так шутит, всех наших женщин замуж завёт. Лет ему тоже уже под семьдесят, так что самое время...

Ольга Резунова фыркнула играючи и проворковала кокетливо:

-- Я давно согласная, Николай Сергеевич. Но вы же сами постоянно день нашей свадьбы откладываете.

-- Ага... откуда мне знать... можа, ты сбежишь из-под венца... Посмеёшься над стариком. Тебе же, как в "Вишнёвом саду" Чехова, весь сад подавай. "Сосновый бор мой!" Одного трухлявого дерева тебе недостаточно... Да ещё "В Москву, в Москву..."

-- Ну вот, опять увиливаете... Вы же не на подмостках...

-- Как это не на подмостках? А это что?

-- Ну, не перед зрителями, в конце-то концов!

Алаторцев оглянулся в зрительный зал, задумчиво и манерно поскрёб небритую щёку и сказал вкрадчиво:

-- А можа, есть там зрители, только мы их не видим. Полон зал... Аншлаг...

-- Что им сейчас тут делать? На наши пьяные физиономии пялиться?

-- Театр пустоты не терпит. А потом, спектакль у нас на загляденье получается... Хошь и без репетиции... Реплики у всех какие примечательные... Импровизация опять же. Просто заслушаешься...

-- О каком спектакле вы говорите?

-- О нашем. Я только пока названия не придумал. Ну, ничего, спектакль закончится, будет и название. Другие театры обзавидуются. Однако мы заболтались. Ну, давайте, поберечься надо, поберечься... -- любимая присказка, когда Алаторцев призывает опустошить рюмки.

Николая Сергеевича всегда коробит заезженное пожелание "Берегите себя!" Помнится, будучи не в духе, он возмущался: "Ну что же это такое! Какой-то умник ляпнул, и все давай мимодумно повторять! Как будто человек для того и живёт, чтобы себя беречь! Почему нельзя сказать: "Берегите своих родных и близких! Берегите землю-матушку! Берегите Природу, мать вашу!.." Это было бы гораздо достойнее человека!" Ещё любит цитировать две строфы из стихотворения Давида Самойлова:

"О, как я поздно понял,

Зачем я существую,

Зачем гоняет сердце

По жилам кровь живую,

И что, порой, напрасно

Давал страстям улечься,

И что нельзя беречься,

И что нельзя беречься..."

...Я словно не заметил забавную перепалку Ольги и Алаторцева. Слова Георгия Васильевича погрузили меня в глубокую и беспросветную задумчивость. Я как-то посмурнел, понурился и, рассеянно ковыряя вилкой в салате, пытался разгадать хитроумное уравнение судьбы. Всё думал, о чём это таком она меня предупредить хочет. -- Что странно -- то странно, -- тихо сказал я. -- Пока сюда ехал, всё вспоминал, сколько раз я уже погибнуть мог. Мама рассказывала, что при рождении врачи что-то там напутали, и я чуть не умер. В восемь лет мы с друзьями -- вспомнить смешно -- пошли кататься на льдинах. Мальцы совсем, глупыши. Тогда я чудом не утонул. От берега недалеко было, но я совершенно не умел плавать, да ещё испугался. Захлёбываться стал. Хорошо, взрослые ребята оказались поблизости. Ветку бросили в воду, вытянули на берег. Потом ещё раз тонул. Тогда мне уже лет десять было. Катались на пруду на коньках, и я под лёд провалился. Тут я как-то сам выкарабкался и даже потом не заболел. А всё равно странно, в этом месте и тяжелей меня ребята катались, но почему-то только подо мной лёд проломился. Были и ещё случаи... да ладно, что плохое вспоминать. Праздник портить... А что мне судьба сказать хочет... Да кто ж разберётся! Только голову сломишь. Давайте уж, Георгий Васильевич, выпьем да и забудем всякие там хитросплетения судьбы.

Ольга Резунова меня поддержала. Схватила бокал с вином и говорит:

-- Правильно, Ваня, ты голову не замусоривай. Пронесло, и ладно. Радуйся, а начнёшь думать, только голову замусоришь.

Георгий Васильевич тоже потянулся к рюмке, а всё же, хмурясь, назидательно сказал:

-- А ты всё равно подумай, дело сурьёзное.

Позвали мы всех гостей к столу, и решил я сам какой-нибудь благодарственный тост выморщить. Встал я, судорожно припоминая какие-то пафосные и заезженные фразы, и жадные взоры устремились в мою сторону.

И только я рот раскрыл, как вдруг почувствовал, что грудь мою страшно сдавило, и дыхнуть не могу, и сердце моё точно железными клещами стиснуло. У меня помутилось в глазах, и через эту муть какие-то молнии блеснули, а в голове послышался странный звон. Но внезапно всё прошло... Падая, в последнюю секунду схватился за скатерть и потащил кушанья и столовые приборы за собой на подмостки.

Тут, конечно, переполох случился. Крики, вопли, стенания... Жена моя побледнела и позеленела сразу. Кинулись ко мне со всех сторон, как коршуны, а у меня уже и пульс не прощупывается. Бились надо мной, тщётно пытаясь вернуть к жизни, а как же, женщины рыдали, молились, но... Потом и врачи-реаниматологи тоже ничего сделать не смогли. Так вот и закончился этот странный праздник. Увезли тело моё на последнюю гримировку, а гости разошлись грустные и понурые.

Но история моей жизни на этом, конечно же, не закончилась.

Явление 2

Смена декораций