Театральные сезоны на Марсе (СИ)

Грег, не теряя серьёзности, прицельно выстрелил кетчупом в самурая. Самурай залился "кровью". Зрители дружно выдохнули, женщины непритворно охнули.

"Он умирает!" - Роза в панике бежала под чёрный квадрат сцены и вынырнула над Самураем. Полина правой рукой обрывала с шёлковых лепестков гелиевые слёзы и роняла их на несчастного в луже кетчуповой крови.

Михаил. Миха.

На нём электроника, энергообеспечение, связь. Он выбрал в качестве дополнительных специализаций микробиологию, фельдшерскую практику и ветеринарию: с нами переселяются перепела и миниатюрные козы.

Я видел, как Миха осторожно потянулся, достал палец Полины... Не палец-Самурая, - другой, указательный, с нарисованным кротким девичьим лицом и в крохотной белой пачке. Подчёркнуто-трепетно, едва касаясь губами, принялся целовать.

Миха? Что с тобой, брат?

Сверху вниз медленно двигаются губы - страсть ползёт дорогой длинной...

Он целует в узоры подушечки, целует вторую фалангу, основание пальца. Осторожно, робко тронул белую пачку пальца-балерины.... Полина откинула голову на длинной беломраморной шее, и замерла, закрыв глаза. Кажется, она затаила дыхание. Она не знала, как реагировать, и тянула время, Я бы так подумал, если бы это была любая другая женщина экипажа. А в тот момент мне просто снесло крышу.

За странной и откровенной игрой в полной тишине напряжённо следили зрители.

Шёлковая роза досталась Михе.

Я понял это гораздо позже. В тайну я был посвящён последним, уже на Марсе: когда хозяйка изысканного алого нижнего белья с тонкой кружевной каймой снимала его передо мною, взведённым до предела и растерянным... И я был счастлив. Я был по-настоящему счастлив тогда: впервые я играл свою роль так, что зрители прониклись и отпустили розу ко мне - чтобы я мог жить дальше. И всё остальное стало позволено капитану, и я допущен был вступить в чертоги розы.

243 день по марсианскому календарю.

Пишем о.н. произносим отэн - "от начала".

После дежурной профилактики персональника программист Артур решил порадовать меня: сменил обои на экране моего монитора. Он уверен, что марсианский пейзаж со следами деятельности человека уже не лишён некоторой эстетики.

Сверху колония выглядит как гигантское колесо, лежащее на бурой равнине Марса. По кругу, на расстоянии от двадцати до тридцати миль друг от друга, повторяются конструкции, напоминающие туго стянутые канатные узлы в окружении чешуйчатых придатков. Придатки - солнечные батареи. То, что напоминает канатные узлы, если снимать панораму с высоты десяти тысяч метров - дом каждой из десяти колоний, надземная часть человеческого обиталища, потому что базы уже сейчас заглублены под поверхность Марса, и со временем уйдут на глубину шестидесяти футов. Между базами курсируют вездеходы, их следы лёгкими контурами очертили на местности окружность, соединившую модули красных. Пыльные бури заметают следы песком и мелким гравием. Но пути вездеходов помечены на местности маяками и восстанавливаются. От жилых модулей к центру колеса тянутся искусственные поля. Их видно в телескопы на Земле, они подсвечены галогенами, работающими от солнечных батарей; здешнее солнце скуповато на тепло и свет. Сейчас искусственные поля короткие, но со временем теплицы должны сойтись в центре, где, выжженная плазмой из дюз кораблей, и изъезженная протекторами колёс тягачей, находится круглая площадка - космодром, ступица колеса-комплекса. К тому времени внутри освещённых теплиц протянутся путепроводы, и путешествие с базы на базу, даже если они расположены на противолежащих точках окружности, станет комфортным.

Здешняя панорама - не то, что я хочу видеть в редкие свободные вечера. Меняю картинку на прежнюю, и снова на экране сильный ветер полощет белоснежные простыни на верёвках, вздувая их парусами. На заднем плане, за непорочной белизной рвущихся вдаль простыней - поле высоких ярко-жёлтых подсолнухов и лоскут синего неба над ними. Земного неба.

Я делаю вдох.

Ветер.

Свежий ветер, напряжение воздуха, несущее новые запахи, листву, пыльцу или пыль, или морскую свежесть - вот чего мне не хватает.

Каждому здесь чего-то не хватает для счастья. Какой-то неучтённой малости.

Полина, наш психотерапевт, и её коллеги из других групп постоянно в разъездах между командами красных; практически каждый рейс грузовых вездеходов с недавних пор завязан на "пси" - составляется с учётом передвижения психотерапевтов. На базу-5 "пси" заезжают редко. Хороший признак.

244 день о.н.

Я не пытаюсь объяснить командорам остальных экипажей, что происходит в пятой колонии каждый воскресный вечер. У них там не всё гладко.

Ещё бы.

Нас отправили на Марс безвозвратно. Билет в один конец.