Театральные сезоны на Марсе (СИ)

- От начала мира действие не нуждалось в словах. Пока Марс не родит собственных первых Шекспиров, правильнее обходиться действием. Язык тела универсальный и понятный каждому, его возможности безграничны. Сейчас мы на сцене заняты тем, что развиваем и совершенствуем язык тела, - заметь, мы остаёмся учёными даже в театральных экспериментах. Ты думаешь, Полина руководит нами? Как бы не так! Полина как раз единственная, кто живёт на сцене естественно и свободно. Мы же все - работаем. Выкладываемся по полной. Можешь считать, мы выбрали для себя ещё одно направление научных исследований со всеми отсюда вытекающими обязательствами. Ставим узкую задачу, выходим на сцену и решаем её. Ну, и свои, человеческие, проблемы заодно решаем. - Грег рассмеялся.

Каждый из моих ребят в паре, и каждый служит своей женщине на подмостках сцены, и делает это с полной самоотдачей.

Грег возвращается к своим обязанностям дежурного повара. Миксер в его руке негромко зумкает. На кухню заглядывает Катя; ей хочется посидеть в тишине наедине со своими мыслями, а для этой цели лучше кухонного блока на базе места не найти. От обеда ещё осталось вдоволь "обглоданий", - любимого лакомства и утешения. Команде их хватит до вечера, и в кухню сегодня заглянет каждый. Или почти каждый.

"Обглодание" тоже придумано на сцене. Однажды Михал ошибся, играя свою роль: он держал в руках огромную бутафорскую кость, и вместо "обладание" с чувством произнёс "обглодание". Он был так погружен в образ, что вцепился в кость зубами и расколол хрупкий пластик, но нечаянностью этого поступка лишь усилил драматизм сцены.

Это было первобытное, свободное и дерзкое действие. Дикий и необузданный порыв, но обещающий движение, изменение - как потенциал будущих перемен.

После спектакля все признались, что хотят почувствовать, что значит вгрызаться в кость? Каково это - ломая и дробя, извлекать из разрушенной кальциевой оболочки съедобное содержимое? Во время дежурств на кухне экспериментировали с продуктами, и однажды вечером, это было дежурство Виолетты, нас ждала гора убедительно слепленных крупных костей из зажелатиненой мучной массы. У Виолетты получилось, она изобрела "обглодание". Внутри костей, в крупных ячейках, мы обнаружили "костный мозг" - густой студень из водорослей, марсианского сладкого лука и бульонных кубиков. Он был тёмно-зелёный, но по вкусу - именно то, что надо. С тех пор грызть сахарные косточки стало любым занятием. Это наш домашний секрет, наш релакс, и команда не спешит делиться своей находкой с другими экипажами. "Обглоданием" лучше заниматься без свидетелей, укрывшись в укромном уголке кухонного бокса с подносом твёрдых лепленых "костей", потому что во время этого первобытного занятия нос, губы и щёки - всё будет забрызгано "костным мозгом", и придётся вытирать их тыльной стороной ладони ...

- Я закроюсь? - бросила Катя через плечо, проходя мимо с подносом в руках в сторону склада и намереваясь спрятаться за контейнерами, где к холодильным камерам притулился маленький столик и стояло кресло-качалка на кованых витиеватых полозьях. Влад выменял этого мебельного монстра у командира красных-3, Горячего Роберта. Роберт мастерит мебель из случайного набора металлических предметов и иногда у него получаются не только авангардные, но и удобные вещи. Это кресло как раз вышло удобным, девушки располагались в нём с ногами.

Мы с Грегом кивнули Кате.

- Можешь не закрываться! - ответил Грег, - грызи на здоровье, мы послушаем!

Нам нравится звук, с которым здоровые зубы вгрызаются в твёрдую оболочку "обглодания". Хруст и чавканье, сопровождающие обглодание, для нас - свидетельство жизни не механической, не электронной, но истинной, полнокровной, телесной. Красные-5 зубасты и напористы, хоть и никогда не сообщат об этом на Землю... просто им не обязательно сообщать об этом... Катя в дальнем углу перемалывает лепные кости, и хруст за переборкой звучит как гимн живучести, и наша база кажется в разы крупнее, раз в ней нашлось место для добычи с костями такого размера. С длинным "чмок", губами, вытянутыми в трубочку, высасывается студень из каверн. Сухо трещит твёрдая верхняя корка. Внутри мучная форма пропитана студнем, и оттого она мягче, и съедается с аппетитным хрумканьем. Где-то там, в укромном углу, Катя вытирает тыльной стороной ладони подбородок, липкий после "обглодания", у неё счастливое лицо. У каждого, занятого "обглоданием", лицо как у довольного озорного ребёнка...