Тебе будет страшно

Ева замерла, но, видя, что тот не проявляет агрессии, уставилась на его огромный стоящий член, вымазанный говном и кровью его многочисленных жертв. Он кивнул на него, давая понять, что ждет дальнейших действий доброволицы. То ли он счел, что она единственная, кто согласен делать это по доброй воле — ведь именно ее он наблюдал, делающую шпили-вили со Студентом без принуждения, насилия и сопротивления — то ли был не так уж отстал, что понимал смысл ее слов, гласящих о согласии. Как бы то ни было, в итоге, он не набросился на нее, а мирно ждал, когда она сама примется за дело.

Пересилив отвращение, Ева прикоснулась к изговненному члену и принялась водить по нему обеими руками, потому что одной было совершенно недостаточно. Леший одобрительно заурчал и стал лапать Евину промежность своими граблями. Как ни странно, страх и отвращение уступили место явному возбуждению, и Ева принялась усерднее наяривать руками, потом принудила Лешего разлечься на земле и решила оседлать его, не имея возможности противостоять желанию опробовать столь большое мужское достоинство, коего она в жизни не видела. Даже в мечтах.

Ева осторожно стала насаживаться на торчащий пенис, постанывая и вздыхая. Когда тот проник достаточно глубоко, она начала извиваться, отправляясь в оргазмические дали и не обращая внимания на испачканные в говне руки и вонь, от них исходящую. Она запрокинула голову и стонала от удовольствия. Леший пыхтел и фыркал, лапая ее за грудь и накручивая торчащие соски.

— Хык! — услышала Ева сквозь дурманящую пелену и открыла глаза, продолжая прыгать. Перед ней стоял её Дёма-Студент с окровавленным топором. Он сделал им очередной взмах и дорубил голову Лешего окончательно.

«Не мог еще пару секунд подождать?!» — чуть не взвыла Ева, почувствовав, что член начал опадать.

Это был самый незабываемый шпили-вили в ее жизни.

Водитель продуктовой машины был очень удивлен, приехав в деревню через три дня. Как были удивлены и сотрудники милиции, которым ребята не стали рассказывать все подробности похождений Лешего и объяснять, с чего все началось и чем закончилось.

Лярва

— Чего вы боитесь больше всего?

— Твоей рожи! — сипло заржал Рома.

— Да заткнись ты, — фыркнул Паша.

— Серьёзно, Ром, — вмешалась Лиза, — не мешай. Тебя же все слушали.

— А зря… — буркнул Паша.

— Да ты мне просто завидуешь!

— Чему? Твоя история — полное фуфло.

— Фуфло?! Ха! Давай послушаем твою, мастер хоррора.

— Так ты не перебивай, и всё услышишь.

— Валяй.

— Валяешь ты—

— Может хватить? — не выдержала Юля. Редко кто из парней решался ей перечить, потому что почти каждый в тайне (или открыто) мечтал когда-нибудь увидеть её в роли своей девушки. Так что спор был окончен, и Паша повторил свой вопрос.

— Я боюсь клоунов, — ответила Зина.

— Оригинально, — сарказмировал Рома.

— Ну а ты чего боишься, умник?

— Да я уже сказал, вроде бы!

— Серьёзно, Ром, — снова подала голос Юля. — Что тебя пугает больше всего, а?

— Больше того, что тебе сегодня ни от кого не перепадёт! — вставил свои пять копеек Кеша. — А то Ленка те строго приказала бормоглота узлом завязать!

— Больше этого?.. — ехидно улыбнулся Рома и задумался. — Это крайне сложный вопрос.

— Сложнее, чем два плюс два? — не удержался Паша, но Рома оставил его реплику без внимания, что того даже немножечко задело. Хорошая перепалка была на вес золота, своеобразная словесная дуэль, победитель которой мог претендовать на какой-нибудь приз, пусть даже и в виде поднятия самооценки.

— Я боюсь лярв.

Большинство покатилось со смеху, а Юля с Зиной непонимающе уставилось на Рому.

— Ты боишься падших женщин? — заржал Паша.

— Нет, тебя я не боюсь. Лярвы — это духи злых или просто молодых умерших людей. Они несут несчастья тем, кому встречаются на пути.

— Сейчас мы услышим ещё одну историю от Романа Кинга, — патетично огласил Кеша.

— Нет, не услышим. Сейчас моя очередь, — возмутился Паша, стараясь сохранять спокойствие.

— Да ладно, бздеть, — подал голос Юра. — Без базара, чего боишься, а? Я аварий боюсь до жопы, вот прям хоть за руль не садись.

— Тебе лучше и не садиться, — Кеша с ужасом вспомнил о трёх Юркиных побитых тачках.

— Колись.

— Я серьёзно, — ответил Рома, и Паша недовольно вздохнул, поняв, что всё внимание вновь оказалось направлено на его главного конкурента.

Они состязались с девятого класса. Кто лучше, кто круче, сильнее, умнее, удачливее и ловчее. Обычно выигрывал Рома, но Паша сурово дышал ему в спину, не подозревая, что для того это просто глупая игра в то время, как для него самого это имело жизненно важное значение.

— Моя мать рассказывала—

— Началось… — протянул Паша, но всем было не до его стенаний.

– что, когда мы жили в Сургуте, к нам приходила одна такая… лярва…

— Ага, с трассы…

— Наша квартира была на втором этаже, дом был аварийный, и жителей потихоньку расселяли, так что, когда мне было десять, половина соседей успела съехать, и их хаты пустовали. Я любил в них забираться с дворовыми пацанами, вот было дело. Был бы постарше и девчонок бы водил, а так просто дурью маялись: курили самокрутки, взрывали петарды.