Тебе держать ответ

— Послушай меня. Послушай очень внимательно. Я должен рассказать тебе кое-что. После этого ты, возможно, поймёшь меня лучше… Хотя я и не думаю, что до конца. — Он перевёл дыхание. Бертран ждал, не пытаясь больше стряхнуть его руку. Это был хороший знак. — Ты думаешь, что Дэйгон Одвелл был вдохновителем набега на наш клан двенадцать лет назад. Но это не так. Не совсем так.

И он рассказал Бертрану то, что знал.

Бертран слушал, и его глаза округлялись, становились по-детски удивлёнными, почти обиженными. Как, говорили эти глаза, меня обманули? Меня заставили ненавидеть и убивать вовсе не тех, кого следовало? Словно мало было всего остального? Он опустил взгляд, и на мгновение Эду показалось, что он рассматривает свои руки, залитые кровью тех, кого он привык винить в своей искалеченной жизни.

— Это невозможно, — беспомощно сказал он, когда Эд смолк.

— Это не просто возможно, Бертран, это единственный закономерный ход событий. Мы тогда были слишком малы и напуганы, чтобы это понять. Я не снимаю вины с Одвеллов… с Редьярда Одвелла, который воспользовался поворотом событий и убил отца. Но Одвеллы не единственные и не первые, кого мы должны винить.

— Но ты… ты септа Фосигана! — воскликнул Бертран. — Ты носишь имя его клана! И скрываешь имя, под которым родился. Ты был женат на его дочери, ты… ты ел с его стола и жил с ним бок о бок, зная, что он сделал с нашим кланом!

— Да, — сказал Эд. — Я всё это делал.

«Это мой брат. Это не мой брат», — подумал он, глядя, как Бертран Эвентри отстраняется от него. И понял, что всё-таки ошибся. Для человека, которым стал его младший брат, не существовало полутонов. Он хотел смерти своим врагам, смерти скорой и неизбежной. И больше ничего.

«Неужели он не поможет мне добровольно? — почти в отчаянии подумал Эд. — Значит, снова придётся его заставить. Заставил же я его взять штурмом этот замок. Заставил же сохранить жизнь детям Никласа Индабирана, которые, возможно, совсем скоро вернутся сюда с именем Дирха-Мстителя на устах… и разве у них на то меньше оснований, чем было у нас? Если они убьют тебя, Бертран, это будет моя вина, и мне держать за это ответ, как всегда.

И прости меня, брат, но я пойду на эту жертву, как всегда».

— Я могу сказать тебе лишь одно. Я могу сказать, что к тому времени, когда я достигну своей цели, и Фосиганы, и Одвеллы будут довольно наказаны. Этого тебе будет достаточно?

— Нет, Адриан, не будет. Потому что теперь я не знаю, хватит ли мне только их смертей, чтобы свершить возмездие, или понадобится ещё и твоя.

Эд сжал его плечо крепче и мягко улыбнулся — так мягко, как только мог.

— Давай решим этот вопрос, когда покончим с остальным. Договорились?

Бертран не ответил. «Эвентри, — подумал Эд. — Он Эвентри, как и я. Теперь я должен думать только об этом, а не о том, чем он только что мне угрожал… или о чём он меня только что предупредил».

Он не мог дольше тянуть. И заговорил быстро, решительно и твёрдо.

— Ты должен созвать тинг.

Бертран вздрогнул.

— Они не придут…

— Теперь придут. Ты созовёшь его от имени главы клана Эвентри. Мы всё ещё свободные бонды, какими нас сделал Анастас, мы имеем на это право. Ты созовёшь их сюда, в замок Эвентри, и скажешь, что намерен пойти на Индабиран, а потом на Одвелл. Это придётся сделать быстро, пока септы Одвелла не узнали о смерти лорда Дэйгона. Пока клан Одвелл обезглавлен, они не решатся на согласованные действия, а Редьярд вряд ли сумеет быстро их объединить — они недостаточно уважают его. Всё это даст нам отсрочку, и мы должны использовать её прежде, чем придёт Фосиган.

— Фосиган? Он… выйдет… против нас?

— Теперь да, — ответил Эд. Теперь, когда получит запоздалое сообщение от почившего с миром лорда Одвелла — да… Фосигану мы тоже надоели. О, боги, как же сильно мы ему надоели, ты и представить себе не можешь, Бертран. — Теперь да, но это оставь мне. Фосиганом займусь я. Ты должен заручиться поддержкой бондов и покончить с Одвеллами. Ты сможешь это сделать.

«Ты именно это сделать и собирался, — добавил бы он, если бы доверял своему брату. — Но теперь сделаешь это не для своего мстительного бога, а для меня».

— Ты должен остаться, — тяжело сказал Бертран. — Если ты объявляешь себя главной клана, Адриан, тебе придётся остаться и самому созвать тинг.

— Я не могу этого сделать. Сейчас я должен отправиться в другое место. Тебе придётся верить мне.

— Я не могу.

«Мой брат. Это — мой брат».

— Что ж, — сказал он. — Тогда не верь. Но делай, во имя Гвидре, как я прошу.

И, не дожидаясь ответа, он протянул руку и прижал свою ладонь ко лбу Бертрана, то ли благословляя, то ли проклиная, то ли силой вырывая клятву, от которой тот не мог отказаться.

— Сделай это хотя бы для Анастаса, ты же знаешь, он бы этого хотел, — прошептал Эд.

Бертран зажмурился, крепко, как делал в детстве, когда Адриан дразнил его, а он не хотел его видеть и не смел прогнать. И сказал, не открывая глаз:

— Гилас проклянет тебя, если ты солжёшь мне.

— Я знаю, — ответил Эд и, убрав ладонь, поцеловал своего младшего брата в покрытый испариной лоб.