Тебе назло

Во-первых, я довольно быстро отвадила всех его женщин. Я Завьялову не оставила выбора да и времени думать о певичках, танцовщицах и еже с ними. Он весь был мой, и не помню, чтобы он особо сопротивлялся или расстраивался. А во-вторых, нам, конечно, везло. Я переехала к папке, а тот был занят работой, строительством дома, семьёй. Ника занималась ребёнком и мужу помогать пыталась, вот и получилось, что я, не смотря на то, что жила рядом с ними и всегда была на глазах, большинство времени была предоставлена самой себе. Врать близким людям, конечно, нехорошо и неприятно, но тогда я мало задумалась о морали и о неправильности своих поступков, а уж тем более о том, что они за собой повлекут. Несколько раз мы с Завьяловым чуть не попались, причём, в самых пикантных ситуациях, но каждый раз удавалось как-то выкручиваться. К тому же, в первый раз это случилось уже на второй день после моего переезда из квартиры матери. Папка с Никой ещё были на отдыхе, а мы с Генкой одни в их квартире. Естественно, что получив полную свободу действий, в какой-то момент потеряли бдительность. Два дня вообще из квартиры не выходили, зная, что побеспокоить нас никто не может, и поэтому, когда на утро в дверь требовательно позвонили, я всерьёз перепугалась. В первый момент. На постели подскочила, спросонья не сразу вспомнив, почему я не дома, потом в голове, как удар молнии: "Папка с Никой вернулись!", а когда поняла, что быть этого не может, ведь я им поздно вечером звонила, и домой они не собирались, тогда уже посмотрела на Генку, который тоже зашевелился, но лишь лицо рукой закрыл и вздохнул. Я его в бок толкнула.

— Ген. — Он никак не отреагировал, и я толкнула сильнее. — Гена! Кто-то в дверь звонит.

Завьялов тут же открыл глаза.

— Что?

— Пришёл кто-то. — Я с постели встала и внутренне напряглась, когда звонок повторился. Халат на себя накинула. — Иди к отцу в комнату, — сказала я, и джинсы ему кинула.

Я опасалась, что явилась домработница, и после пары проверочных звонков, решит дверь своим ключом открыть, но звонок повторился в третий раз, и я, остановившись на несколько секунд перед зеркалом, направилась к двери. Расстроилась, когда мать увидела. На продолжение увлекательного разговора двухдневной давности, я настроена не была. Между прочим, щека до сих пор побаливала. А мама в квартиру ворвалась, явно разозлённая, и даже оглядывать интерьер по привычке не стала. Сразу на меня уставилась.

— И как это понимать?

— Что именно? — Я руки на груди сложила, в основном для того, чтобы халат на груди не распахивался.

— Я домой вернулась, а ни тебя, ни вещей нет. Вот я и спрашиваю…

— Я же сказала, что перееду к папе.

— А я тебе сказала, чтобы ты не выдумывала!

— Я разговаривала с отцом! — невольно повысила я голос. — И он сказал, чтобы я переезжала к нему и не трепала себе нервы… с твоими мужьями. Живи со своим Вадиком, и радуйся. Зачем тебе я? — Усмехнулась. — Папа сказал, что все твои творческие начинания поддержит, так что не переживай.

Мама заправила белокурые волосы за ухо очень элегантным жестом.

— Ты ему всё рассказала, да?

— Да, — не стала я скрывать.

— Ты просто сумасшедшая, Вася. Я же тебе объясняла, и не раз…

— Мама, он мой отец. И он единственный, кто меня любит.

— То есть, я тебя не люблю? — Она выглядела оскорблённой.

Я нервно дёрнула плечом и глаза отвела.

— Наверное, любишь. Но свою личную жизнь ты любишь больше.

— А Филин, значит, святой!

— Мама, давай не будем снова начинать. Я останусь здесь, это решено. Домой не вернусь.

— Глупость делаешь!

Я не собиралась отвечать, рукой неопределённо махнула, если честно, было не по себе, на маму смотрела, и мне вдруг жаль её стало, неудобно перед ней за своё бегство из родного дома, но возвращаться мне всё равно не хотелось. Не собиралась, что готова была ей повторить ещё раз. Но потом в глубине квартиры хлопнула дверь, негромко, и, возможно, мы и не услышали бы, но замолчали не вовремя, и щелчок замка, кажется, по всей притихшей квартире пронёсся. Я машинально голову повернула, и на моём лице, должно быть, что-то такое отразилось, потому что мама насторожилась.

— Филин же в отъезде, — сказала она. — Кто это?

— Никто.

— Да? Хоть бы соврала, что домработница.

Что ж поделать, не догадалась. Я с мамой глазами встретилась, а потом сделала шаг вперёд, преграждая ей дорогу. Она остановилась и сверкнула на меня глазами.

— У тебя кто-то есть?

— Я не должна отвечать.

— Замечательно. — Мама отступила и недовольно поджала губы.

— Я не понимаю, чему ты удивляешься. Ты же сама мне говорила, что я неразборчива в связях. Даже к психологу меня водила. Кажется, ты тогда с ним встречалась?

— Ты просто глупая девчонка, ты не понимаешь, что ты делаешь.

— Мама, давай оставим всё, как есть. Жить вместе мы всё равно не можем, и Вадика твоего я не терплю. Так зачем ты хочешь всё вернуть? Мы с тобой до рукопашной дошли.

— В этом ты сама виновата.

— А я так не думаю.