Тебе не пара

Вздохнув, Эдди говорит, ты что, издеваешься, а девчонка говорит, да нет, не издеваюсь, в общем, машина рывком разворачивается, и они направляются обратно, той же дорогой, что приехали. Она беззвучно дремлет, голова приткнулась к окну, а счетчик тем временем все щелкает, за пятнадцать фунтов перевалило, хоть бы у нее денег хватило заплатить. А если это не в Камберуэлле, а на самом деле в Балэме? В еще одной телевикторине он слышал про этого деда, Харона, который неумерших через реку перевозит. Может, он весь остаток ночи проведет, как Харон какой-нибудь, Харон в «пежо» вместо вёсельной лодки, без конца перевозящий неумершую девчонку из ниоткуда в никуда.

Застряв в пробке в районе Клэпэм-коммон, он чувствует, как Дениз, или мысль о Дениз, снова подбирается к нему. Неизвестно, почему она так на него действует, но он уверен, что в глубине души все-таки знает, почему. Интересно, думает он, может, дело просто в том, что всякий раз, когда он ее трахает, так много ставится на карту, так многим рискуешь, каждый перетрах несет заряд угрозы, страха, напряжения — вот так, наверное, и должно быть, считает он. А может, и нет, может, дело в совершенно другом. Лучше даже и не пытаться все это понять. Трогаясь со светофора на краю парка, он внезапно чувствует, что снова хочет Дениз, так сильно, что руки подрагивают на руле. И тут, каким-то непонятным образом, ему в голову бог знает откуда приходит эта фишка, эта абсолютно бесполезная информация, которую он, наверное, подобрал где-то между делом и засунул в архив на задворках мозга, а некий сложный, непостижимый процесс привел к ее запоздалому, бессмысленному возврату в память: столица Гваделупы — Бас-Тер, вот и все.

ДОЛГАЯ, ДОЛГАЯ ДОРОГА В ЮТТОКСЕТЕР

Грэм просыпается от хронических проблем с простатой, плюс еще этот сон о нескончаемых пытках в руках бушменов Калахари. Стараясь поначалу не беспокоить храпящую жену, он медленно вылезает из постели и плетется в сторону ванной с одурманенными, невидящими спросонья глазами. Сгорбившись над унитазом и опираясь рукой о стену, после долгих стараний он наконец выдавливает из себя жалкую струйку мутной, химически-желтой мочи; потом, насухо отряхнув свой непослушный, истощенный пенис, наклоняется к раковине зачерпнуть ладонью воды в рот. Он проклинает свою простату и, пока из крана брызжет вверх, ему в лицо, рассуждает про себя: да, вот и все, лучше уже никогда не станет. Впереди медленный спуск в могилу, прерываемый нескончаемыми походами в уборную и другими физиологическими неприятностями, мелкими и нудными, когда все артерии, сухожилия и связки иссушены и отвердевают с каждым днем. Даже на то, чтобы просто встать с постели пять минут назад, потребовалось нечеловеческое усилие, словно он машину поднял.

По утрам, когда его жена Клодия снует по хозяйству, Грэм не так мрачен, но сейчас, разрываясь между утомительным отправлением естественных нужд и желанием дать Клодии спокойно поспать, он чувствует, как унизительна старость: чего стоят одни эти настойчивые проявления пустяковых, неотвязно преследующих тебя неудобств. Плюс к тому, накануне вечером он посмотрел две телепередачи. Одна была об общественном строе и законах — или, скорее уж, беззакониях — бушменов Калахари; в другой, художественной драматической постановке, чрезвычайно привлекательная актриса Анна Фрил занималась оральным сексом с чередой разнокалиберных мужчин. В возрасте семидесяти двух лет неплохо было бы уметь как-то управлять своими снами, думает он. Хоть это-то можно? Но нет, ему достались бушмены. Только полностью распрямившись перед тем, как вернуться в спальню, он слышит негромкое шебуршение сначала на ведущей к дому дорожке, потом у входной двери. Он инстинктивно чувствует липкий страх. Разумеется, он предполагает, что это воры: кражи со взломом в их местах популярны, полиция к этому явлению относится с пренебрежением или безразличием. Но тут, полностью придя в сознание под давлением обстоятельств, он понимает, что взломщики вряд ли будут стучаться в дверь и обычно не плачут, занимаясь своими делами. А человек внизу, кто бы он там ни был, ведет себя именно так. В смятении Грэм неподвижно стоит на месте и слушает, потом, когда стук раздается снова, тщательно вытирает руки розовым банным полотенцем и, медленно пройдя по площадке над лестницей, поднимает жену:

— Клодия… Клодия, вставай… там кто-то войти пытается. По-моему, у них что-то стряслось…

Дорога в Юттоксетер долгая, долгая. А Кристиан еще даже и половины не проехал.