Тебе некуда бежать (СИ)

Мой взгляд скрещивается с чернеющим пламенем карих глаз, низ живота наливается странной тяжестью и вот сейчас мне становится действительно, по-настоящему страшно.

— Что же мне с тобой делать, Лесли?

2

— Что же мне с тобой делать, Лесли?

Я падаю в ступор.

Вопрос зависает надо мной, как дамоклов меч, и я не знаю, в какую сторону будет его следующее движение.

Я чувствую, словно кто-то надавил на грудь тяжёлой невидимой рукой. Ноги оплетаются слабостью и внутри что-то рвется. Наверное, все дело в моем воображении, потому что я слышу в этом голосе лёгкую хрипотцу и до дрожи пугающий смысл.

На короткий миг меня охватывает дикая паника. Но я стараюсь взять себя в руки. Он не посадит меня. Не посадит же?

Есть ещё кое-что. Он назвал мое имя.

Он помнит меня.

— Отпустите меня, — приглушённо прошу я. — Я больше не буду, честно.

Он издает короткий смешок.

— Ну ты же не в пятом классе, а я не твой учитель, правда?

— Нет, — качаю головой. — Но я все равно помню, как вы мне помогли. Тогда, два года назад. Дали мне денег и накормили, — я осторожно сглатываю. — Вы хороший.

В воздухе повисает молчание. Тягучее, долгое, опоясанное слабым проблеском прозрачной надежды.. А затем он выдает на удивление тихим, но все таким же твердым голосом:

— И стоило оно того, Лесли?

— Я не знаю, — честно пожимаю плечами. — Вы считаете, что нет?

Он не отвечает. Смотрит. Долго, пытливо. Кажется, будто одним взглядом пробирается вглубь, проникает в каждую клетку, переворачивает наизнанку внутренности.

Я ежусь, чувствуя поднимающуюся изнутри тревожность. Растерянно переминаюсь с ноги на ногу и отвожу взгляд. Боковым зрением улавливаю передвижение, а затем ловкий рывок. Я шарахаюсь, инстинктивно поймав вещь.

— Белая дверь слева от тебя, — сухо раздается его вдруг лишенный эмоций голос. — Это уборная. Иди умойся.

Он отворачивается и уверенной мужской поступью выходит из комнаты. Я же дезориентированно хлопаю ресницами и расширяю глаза, глядя в дверь. Растерянно опускаю взгляд и только сейчас понимаю, что это.

Полотенце. Он бросил мне полотенце. Сглотнув, я осторожно смотрю влево и действительно вижу там белую дверь. А затем вновь с опаской перевожу взгляд вниз. На свои дрожащие, вымазанные в грязи руки, держащие чистое синее полотенце.

3

Время замедляется до скорости ползущей улитки.

Замирает вовсе.

Я смотрю на ткань в своих руках и какой-то частью тактильного анализатора ощущаю ее мягкое воздействие на кожный покров.

Весь мой фокус будто сужается до этой маленькой точки. В голове создаётся вакуум, мысли пропадают.

А затем с размаха вбиваются обратно.

Я вжимаюсь плотнее пальцами в ткань и затравленно оглядываюсь по сторонам. Швыряю ее в стул и как ошалелая, бросаюсь к двери.

Резко торможу, хватаясь за ручку. И осекаюсь.

Это безумие.

Самое настоящее.

Я вдыхаю резко, на полную грудь. Выдыхаю. Ещё раз. Закрываю глаза и упираюсь лбом в дверь. Сердце работает, как отбойный молоток, дыхание рвет лёгкие.

Что делать-то, Господи?

В памяти воскрешается его образ.

Он отпустит. Он правда хороший.

Я отлепляюсь от двери. Смотрю на нее, думаю. Затем делаю разворот обратно и хватаю по пути полотенце.

Захожу в уборную, цепляю его на крючок и отворачиваюсь к умывальнику. Смотрю на себя в зеркало и короткий миг не шевелюсь.

Мои волосы спутанные, глаза беспокойные, лицо измазанное грязью.

Щеки рдеют, стоит мне представить, что он видел меня в таком виде. Стыдно.

Я включаю кран на полную мощность и подставляю руки под мощную струю. Вода льется в раковину сильным напором, смешиваясь с грязью и кровью.

Я и не заметила, как сама поцарапалась, когда пыталась от них убежать. Но это ерунда. Почти не саднит.

Я умываю лицо, тщательно оттираю руки. Маниакально повторяю несколько раз, прежде чем успокаиваюсь. Вытираюсь полотенцем и наспех расчесываю пальцами волосы. Затем делаю вдох и толкаю дверь в комнату. И вздрагиваю.

В кабинете мужчина. Молодой парень лет двадцати, может больше. Он не в форме, уже хорошо. Стоит рядом со столом и смотрит прямо на меня.

Я нервно сглатываю. На автомате рыщу глазами по комнате, выискивая его.

— А где...

— Шеф уехал, — спокойно прерывает меня парень, глядя в глаза.

Шеф? А ведь два года назад он был обычным полицейским...

— Пройдёмте со мной, — ровно говорит он.

Я напрягаюсь.

— Вы сейчас снова нацепите на меня наручники и бросите в обезьянник? — спрашиваю настороженно. — Это он вам приказал, да?

— Нет, мисс.

Мисс. Ого.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь причинять вам вред, — снова подаёт голос он.

Я недоверчиво прищуриваюсь. Ты может и нет... А вот те двое громил вполне себе могут. Мое плечо до сих пор ноет.

Но делать нечего, мне приходится подчиниться. Я все ещё опоясанная надеждой на то, что меня сейчас выведут из этого лабиринта и просто отпустят.

Глупо, знаю.

Это как доверчивый мотылек, летящий на свет, который в конечном итоге может оказаться огнем и сожжёт его крылья. Третьего не дано.

В коридоре я оглядываюсь, вздрагивая от каждого шороха. Мне всё кажется, что вот-вот из-за угла выскочат полицейские и снова сгребут меня в наручники.

Меня передёргивает.