Тебе, Победа!

После посадки, которую планетарная посудина выполнила как-то крадучись, словно пригибаясь под обстрелом, пассажиров не выпускали около часа. За это время пятеро небритых мужичков в зеленом (живо напомнивших Йону покойных гг. Рафиза и Резабая) успели из-за очереди на высадку подраться в тамбуре с пятью столь же небритыми мужичками в синем. Вмешались семеро имперских полицейских в сизом, поддержанные набежавшими из хвостового отсека пятью караульными в малиновом и двумя офицерами спецназа в черном, набросали пачек и зеленым, и синим, разоружили их, надели всем десятерым наручники и загнали к каторжникам. Из хвостового отсека послышалась неистовая возня, перемежаемая сдавленными воплями: каторжникам новые соседи не приглянулись. Тогда в отсек забежали караульные, послышались шлепки низковольтных разрядников, визг, вой, и каторжники мгновенно утихомирились. Тут как раз объявили высадку.

Йон никогда не был на Тартаре, но в университете смотрел фильм "Кузница Галактики", а еще до этого видел цикл телепередач под тем же названием. Он помнил, что Тартар - планета однообразная, но строгая; что население ходит главным образом в сизой униформе, школьники - только строем, помещения подземных городов аскетически выкрашены в светло-серый цвет, а под сводами тоннелей висят многочисленные лозунги, зовущие к новым трудовым свершениям и к упрочению роли Тартара как кузницы Галактики.

Ничего этого теперь не было. То есть кое-что осталось - стены по-прежнему были серыми, и кое-где свисали еще лозунги:

ГУБЕРНСКИЙ ПЛАН БУДЕТ ПЕРЕВЫПОЛНЕН!

КУЗНИЦА ГАЛАКТИКИ - НАДЕЖНЫЙ ФУНДАМЕНТ ВЕЛИКОГО ПРЕСТОЛА!

РОДНОМУ ТАРТАРУ И ЛЮБИМОМУ ПАНТОКРАТОРУ - УДАРНЫЙ ТРУД!

Вдоль стен зала прибытия уныло и безнадежно сидели - на корточках или просто на полу - сотни грязных, оборванных людей с разрозненной поклажей или вовсе без нее. В центре огромного зала возвышался броневик, грозно поводя в разные стороны тремя пулеметами. Как только из посадочной шахты показались первые пассажиры, часть сидевших оборванцев вскочила, но не двинулась с места, со страхом поглядывая на броневик. По залу разнеслись грозные вопли из мегафонов:

- Не мешать высадке! Отойти от посадочного узла! Последнее предупреждение!

Из-за броневика выехал мотоцикл с тремя полицейскими и покатил к посадочному блоку; полицейский из коляски вопил в мегафон:

- Пассажиры - влево! Пропустить этап!

И из шахты, подгоняемы свистками караульных, угрюмой нестройной колонной повалили каторжники в наручниках. Подъехали два "ворона", из них полезли местные охранники в серых беретах, и в этот момент несколько оборванных, изможденных мужчин, волоча за собой узлы с каким-то барахлом, рванулись вдоль колонны каторжников в посадочную шахту. Возникло мгновенное замешательство; взревело сразу несколько мегафонов, свистки караула залились яростной трелью, часть каторжников - в том числе мужички в зеленом и синем - шарахнулась в сторону; и вдруг несколько сотен людей, сидевших и стоявших вдоль стен в ближней части зала, с одновременным оглушительным ревом, смяв часть охраны, с двух сторон хлынули к посадочному блоку.

Йон только успел схватить Реми и Клю за руки и рывком оттащить к перилам вдоль стального настила посадочного терминала. Мимо них плотной стеной, распространяя запах немытых тел, перегара и чеснока, повалили оборванцы, вопя:

- У нас билеты! Месяц сидим! Посадку давай! Нас на посадку давай! У нас билеты!

Оглушительно взвыла сирена, и тут Йон до дрожи выпукло вспомнил точно такую же переделку: декабрь сорок третьего, планета Мордор, он - специальный корреспондент "Экспансии" - бежит во весь дух впереди огромной толпы демонстрантов, пытавшихся штурмом взять тюрьму, а сзади лупят и лупят пулеметы, и кругом валятся люди, которым пули крупного калибра разрывают спины и затылки...

- Ложись! - во весь голос гаркнул Йон, дергая Мартенов за руки. Они кубарем скатились под настил терминала, и в ту же секунду над залом грянули пулеметы - аж уши заложило. Через перила с диким воплем перелетел человек и рухнул головой вниз в трех метрах от них; его ноги в грязных солдатских бутсах резко дернулись, едва не достав коваными каблуками до спины, и бессильно упали. Это был один из давешних мужичков в зеленом, и он был мертв. Крупнокалиберная плазмогенная пуля, при вылете из ствола пулемета обратившаяся в комок перегретой плазмы, пробила его насквозь.

Клю едва не вырвало. Реми, которому и самому уже случалось убивать своих врагов, только зубы сжал. Йон снова схватил их за руки.

- Вон туда! Вдоль настила! Пригнитесь! - почти неслышно в общем грохоте закричал он.

Рев и вой сотен людей, грохот пулеметов и завывание сирены яростно сотрясали зал прибытия. Пробежав несколько десятков метров - пулеметная очередь осыпала их раскаленным щебнем и серой бетонной пылью - они свернул куда-то, проскочили, все еще пригибаясь, под какой-то лестницей и внезапно очутились в широком коридоре, перегороженном обшарпанными, но явно пуленепробиваемыми прозрачными дверями. Йон ткнулся в них - дверь открылась. Они вошли.