Тебе, Победа!

Поднявшись в гараж, Йон первым делом подобрал какую-то замасленную тряпку и повязал голову, чтобы прикрыть обкромсанные волосы (а то на него даже в рабочей столовой косились). Несколько раз сунув руку в кабины заведенных, но пустующих грузовиков, чьи водители заскочили в столовую перехватить горохового супчика и сосисок с капустой, Йон обзавелся монтировкой, разводным ключом, очень натурально вымазал руки маслом и, наконец, вытащил из бардачка у одного растяпы чрезвычайно полезную вещь — универсальный ключ. Раньше ему видеть такие приходилось — работники ремонтных служб с ними ходят. Такая штуковина в форме куриной лапы открывает замок любого служебного помещения в Космопорте, кроме, разумеется, секретных. Больше того, именно такими ключами открываются кассы рейсовых автобусов, монетные ящики телефонов-автоматов и станций метро.

Ключ Йон сунул в карман, монтировку — за пояс и пошел, помахивая разводным ключом и посвистывая. Нашел лифт, вошел в него вместе с каким-то воздушником в голубом комбинезоне и вместе с ним поехал вверх.

— Дядя, где тут у вас механики сидят? — обратился он к попутчику. Тот, мужичок невысокий, уже в годах, с давней армейской татуировкой на руке, шмыгнул носом:

— Это по транспортерам, что ли?

— Ну да.

— А вот как я выйду, а ты дуй до следующего уровня. Там пойдешь прямо, увидишь наше хозяйство, воздушное, направо там будет как раз кольцо транспортера, который до метро. Под кольцом у ваших бытовка и есть. Там у вас что, поломка какая?

— Да не, напарник мой туда пошел, а я в столовой с ним разминулся.

— С Семнадцатого, что ли?

— Ага. — Что такое Семнадцатый, Йон, конечно, не знал, но какое это имело значение? Главное было — мимикрировать под собеседника, и Йон мимикрировал изо всех сил — даже заговорил с тем же (впрочем, хорошо ему знакомым) русско-немецким акцентом, свойственным космопортовскому рабочему люду.

— Пятаков у вас еще работает? — продолжал расспрашивать его воздушник.

— Это который?

— Ну, Роберт Пятаков. Седой такой, с усами, кладовщик.

— Этот не на моем участке. Вроде работал…

— Если увидишь, передай от Доннерляйна привет. Так и скажи, мол, Витька Доннерляйн велел привет передавать.

— Лады, — солидно ответил Йон. Лифт остановился, и Витька Доннерляйн вышел, кивнув на прощание:

— Бывай, парень.

— Будь здоров, батя, — вежливо махнул рукой Йон и поехал на следующий уровень.

Конечно, бытовка транспортерных механиков ему не была нужна ни в коем случае. Ему нужен был сам транспортер, и он вспрыгнул на него, удачно не попавшись на глаза «коллегам». На транспортере он, шагая с ленты на ленту, дошел до самой быстрой и сел. Под ним вспучилось и окостенело сиденье, Йон поехал к метро. Первый же указатель сообщил, что до метро двенадцать километров — на быстрой ленте полчаса езды.

Клю, думал Йон. Наверное, они уже спят. Так быстро умаялись! Им очень нелегко. Господи, столько испытаний сразу! Я-то был ко всему готов. А они жили мирно, и тут…

У метро Йон сошел, но не пошел на станцию, а быстрым решительным шагом вошел в полицейский пост-пикет.

Сидевший за пультом дежурный белобрысый сержант поднял на него глаза, и Йон очень почтительно спросил:

— Ну, что случилось, начальник?

Это был критический момент. Сейчас нужно было показать класс. Не изображать механика, а стать им. Еще нужно было чудо, хотя бы маленькое. И оно произошло.

Сержант кивнул, встал и показал себе за спину, в комнату отдыха.

— Там у нас такой транспортерчик от Доставки, со станции, из бытовки, так он чего-то западает. Вас что, еще та смена вызвала? Чего так долго?

— Все в разгоне, начальник, — объяснил Йон. — Меня вообще с Семнадцатого прислали. Людей не хватает.

— Во, а говорят — безработица, — сказал сержант и сел. — Хотя кто к вам пойдет за ваши-то деньги? Тоже мода еще пошла — в колонии опять все поперли, чисто будто в сто десятом… В полицию-то никто не идет, не то что к вам. Ты прикинь, мы сейчас «сутки-двое» заступаем.

— Чё, мало народу так? — удивился механик Йон, протискиваясь в комнату отдыха.

— И мало, и на спецнаряды отвлекают чуть не раз в неделю, — отозвался сержант. Тут на пульте у него загудело, и женский голос сказал:

— Полиция, подойдите на второй перрон. Тут какой-то пьяный ходит с сумкой, очень подозрительно.

— Иду, — отозвался сержант и крикнул Йону:

— Я отойду на пару минут, пульт не трогай, ладно? Я на автомат ставлю. Будут звонить — пусть себе звонят.

— Лады, — отозвался Йон.

Щелкнула наружная дверь, и все стихло.

Йон быстро огляделся. Два раза в жизни он был на пост-пикетах у станций метро и оба раза видел, что сменные кассовые ящики со станции здесь складывают вдоль стены в комнате отдыха, где по ночам спит дежурный. Выручка небольшая, инкассация приезжает раз в сутки, рано утром.

Ящики стояли и сейчас. Четыре стопки по три и две по два ящика.