Тебе только в Тамтоже и жить (СИ)

Ох уж этот ворчливый старый господин Штопс! Складывалась картина, будто в Фогбурде жили одни старики да дети, но это не совсем так. Взрослые часто отсутствовали, выезжая за город на свои престижные работы банкиров и министров, и встретить их можно было лишь поздно вечером. А в местных заведениях околачивались пожилые люди, которым не место на карьерной лестнице. Такие люди либо жили на сбережённое состояние, либо открывали собственные некрупные лавочки, как госпожа Пряник с антикварным хламом или господин Штопс с мастерской. Кто-то содержал библиотеку, кто-то владел почтовым отделением и нанимал подростков, не пробившихся в люди, на места разносчиков писем и газет. Молодых и не преуспевших работников в городе было мало. Уилтон считал, что относился как раз к их числу, поскольку должность садовника не очень то ценилась в обществе. А ещё были те, кто не работал вообще, как его родители, потому что семья уже была обеспечена. Хотя Шренгиры тоже часто выезжали из города в гости, потому что толпиться в доме с четырьмя отпрысками не так то и просто.

Из-за этого днём на улочках бывало пусто. Редко можно было цепануть взглядом что-то необычное, выделявшееся среди домов, посаженных на тротуаре деревцев и чёрных столбов фонарей. Всё самое интересное должно случаться где-то ещё, но только не здесь. Даже пьяные компашки подростков осмеливались показываться только за полночь, чтобы их не увидели.

Уилтон спугнул птицу на дороге и извлёк леденец из кармана. Ему предстояло навестить самое непонятное место во всём Фогбурде - дом Мартины Белетони, жившей в трёхэтажном особняке с мужем и пятью слугами. Она была богатой наследницей предпринимателя, скончавшегося пятёрку лет назад. За компанией следил муж Мартины, но в нынешнее время она не приносила большого дохода.

Четвёртый сын должен был передать госпоже Белетони письмо от матушки. Парень слышал много разнообразных и противоречивых слухов о богатой наследнице и сам не был уверен, во что он верит больше. О муже обычно никто не говорил, он являлся какой-то совсем уж серой и плоской фигурой. А вот о красавице Мартине столько историй ходило, что хоть в сборник сшивай.

Уилтон долго дёргал колокольчик на голубой двери, прежде чем слуга выглянул проверить, кто пришёл.

- У хозяев гости, - оповестил слуга пресным голосом, когда до него дошёл смысл чужой просьбы. - Я могу отнести письмо, если ты мне заплатишь, или приходи в другой день.

- Раз ты можешь побеспокоить госпожу Белетони, - Уилтон протиснулся в щёлку, - то и я могу. Сам отнесу письмо. Где она сейчас?

Слуга указал направление и врезал подносом с сервизом в грудь парня.

- Раз уж идёшь туда, отнеси это. Калоши тут оставь, никто не возьмёт.

Четвёртый сын взял поклажу и направился вдоль площадки за угол дома, куда указал слуга. Там Уилтон увидел гостей. Они разбились на три разноцветные кучки, и среди них блуждала светловолосая леди с ослепительными заколками и в зелёном платье. Ближе к парню за столом, пестревшим разнообразными блюдами и напитками, сидели два человека, лениво ковыряя вилками в тарелках. Для полноты картины не хватало музыкантов, создающих пьянящие мелодии. Вот только заметили бы их отдыхающие, сказать трудно. Они были настолько увлечены друг другом и сами собой, что даже на приближавшегося парня не обратили никакого внимания.

Уилтон не знал, куда ставить поднос. На столе не было места, бросать же вещи на стулья неприлично, а других плоских поверхностей в видимом радиусе не наблюдалось. К неудаче, хозяйка, даровавшая обворожительные улыбки гостям, не замечала новоприбывшего.

Она всё же была обворожительна! Мартина быстро приближалась к своему сорокалетию, однако выглядела недавно вышедшей из поры юношества. Волосы даже со стороны казались мягкими и воздушными, а кожа в оголённых местах была идеальной, как у статуи: ни пятнышка, ни родимого пятна, ни прыща. Остальные люди выглядели прекрасно, кто в платьях, кто в смокингах, но становилось очевидно, что не они звёзды этого дня. Хозяйка делилась с гостями хорошим настроением, переходила от одного к другому, демонстрируя, что все они важны для неё. Среди собравшихся, наверняка, был её муж, но Уилтон то ли не видел, то ли не запомнил его неприметных черт.

- Иди сюда, - позвал его мужчина за столом. Судя по бегавшим раскрасневшимся глазёнкам, он был либо сильно пьян, либо долго и безудержно ревел. Первое казалось более подходящим к ситуации. - Какой ты неуклюжий, - пробасил мужчина, когда парень пробрался к нему через нагромождение стульев. - И чего замер? Давай мне чашку.

Уилтона приняли за слугу! Что ж, ничего удивительного, ведь раз назвался груздём, из короба не вылезешь. Четвёртый сын вручил гостю чашку.

Все взгляды были прикованы к зачитывавшей речь Мартине, так что парень смог тихо ускользнуть с лужайки. Он положил поднос на землю и, немного подумав, бросил на него письмо. Он свою работу выполнил.