Тебе желаю счастья

Вскоре посыпались бесконечные звонки на телефон Стаса и Виталика, не выдержав давления, последний в обнимку со скрипкой вызвал такси и отправился на работу, твердо уверив Калинина, что сам со всем разберется, при этом отчего-то усиленно подмигивая мне.

Вольдемар, налакавшись коллекционного, бодренько подскочил на ножки и, как ни в чем не бывало, расплатившись по счету, сивым мерином поскакал по своим делам.

Стас же, как-то невзначай, глядя на разрисованные руки Цаплина вдруг заявил, что всегда мечтал сделать себе татуировку.

Стоит ли говорить, что уже спустя полчаса мы мчались в роскошной цаплинской ауди с откидным верхом на встречу с лучшим тату-мастером.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стас

Теплый ветер настырно путал ее волосы, розовым флагом развевающиеся на высокой скорости. Тонкие руки рвались ввысь к пушистым облакам, плавно стекающим белой пеной по небесному куполу. Тонкие кисти изящно и плавно двигались в замысловатом танце, что совершенно не соответствовало бешеным ритмам заводной электронной музыки, оглушающей попеременно каждое из пяти чувств.

Биты щекотали сердце пронзительными вибрациями.

Я улыбался, словно идиот, отчего-то чувствуя себя в этот момент очень счастливым. Где-то на подкорке еще трепыхалось уменьшившееся в миллион раз чувство неправильности происходящего, неуместности возникшего внезапно юношеского максимализма, беспечности, безбашенности, легкомысленной беззаботности, но бескрайнее ощущение полета в своей личной неограниченной ничем свободе давило на корню любые попытки разума взять над телом контроль.

Вся моя сущность сопротивлялась возвращению обратно, туда, где мой друг — предатель, где родители страдают по моей вине, где день проходит по заданному годами одному и тому же распорядку, и где мне буквально через месяц необходимо жениться, а я, кажется, больше этого не хочу…

И я обязательно туда вернусь.

И обязательно все обдумаю.

Но не сейчас.

Сейчас я наслаждаюсь ее смехом, легкой щекоткой в сердце и мелькающими вдоль серого полотна асфальта зелеными рядами деревьев.

Рони

Я никогда не смогу забыть эту поездку. Я никогда не смогу посмотреть на Стаса прежними глазами. Если раньше у меня были лишь мечты, фантазии, предположения и утопические вымыслы, с которыми я худо-бедно, но научилась справляться, то теперь…

Теперь я знаю, как страстно и глубоко Стас умеет целовать. Знаю, каково это — чувствовать на себе его настырные руки, ощущать, как мягкая борода щекочет шею, а рваное горячее дыхание обжигает ушко. Шепот нежных губ, сводящий с ума. Тепло упругого тела, будоражащего постыдные желания.

Пошлые мысли.

Развратные и беспринципные.

И навязчивый посыл, что у нас есть только эта поездка, застрял острой занозой в голове. Только здесь и сейчас у меня впервые есть возможность побороться за собственное счастье. Только здесь и сейчас Анжела отошла на задний план и не стоит между мной и Стасом.

Так почему же мне не попытаться подвинуть этот годами нерушимый столп? Почему бы не постараться показать Стасу и другие варианты в жизни?

Да, он ее любит.

Да, у них скоро свадьба.

Но, пока еще они не семья.

У них нет ни штампа в паспорте, ни детей, ни совместного имущества.

Еще есть время передумать, стоит лишь дать понять это самому Стасу.

Почему же я должна упускать свой единственный шанс и без боя складывать оружие у ног Кукушкиной? Ей и так досталось слишком много.

Пусть даже в конечном итоге он все равно выберет ее, пусть я останусь ошибкой, секретом и смутным воспоминанием — все равно!

Здесь и сейчас я буду жить.

Буду любить.

Буду бороться.

Бессонная ночь кутежа и веселья дает о себе знать. Спустя три часа пути, когда Стас уснул, да и я практически провалилась в дрему, Ян сделал остановку.

Свернув на неприметную грунтовую дорогу, уходящую от трассы прямиком в густую растительность, наш бодрый водитель, отчего-то пребывающий в отличном настроении, заглушил мотор у небольшого, скрытого за деревьями озера.

Объявив пятнадцатиминутную разминку, мужчина подхватил телефон и квадратную сумку, а затем, отойдя на приличное расстояние, скрылся в кустах.

Может, не желал, чтобы был слышен его разговор.

А может, просто хотел уединиться для более интимных дел.

Вода манила.

Наперебой квакали лягушки. Сразу за небольшим песчаным берегом густо росли камыши, покачиваясь на ветру черными пиками. Желтыми брызгами на воде цвели кувшинки.

А еще, блестя в лучах бензиновыми пятнами, шелестели полупрозрачными крыльями крупные стрекозы.

Завораживающе.

— С родственницами общаешься, Стрекоза? — прохрипел на ухо Стас, оплетая мою талию руками.

Отпустив на волю разум и тело, я поддалась искушению и, слегка прогнувшись в пояснице, прижалась попкой к его паху, тут же поймав резкий выдох.

Мне так понравилась реакция Калинина, что, не раздумывая, я потерлась о его ширинку, ощущая возбуждающую твердость.