Тебя любить

С трудом, в который раз за последние дни, заставляю себя подняться. Как же болит рука, любое движение причиняет адскую боль, от которой темнеет в глазах. И холод, этот кошмарный холод, я чувствую его и внутри и снаружи. Страх уступает место панике и злости. Со всех сил сжимаю кулаки, ногти впиваются в кожу, но я мои окоченевшие ладони не чувствуют боли. Я знаю, чем это всё закончится, но сдаваться так просто тоже не собираюсь. Пытаюсь определить направление, в котором побегу. Попутно замечаю, что голоса затихли, а мокрый снег прекратился. Сколько уже длится эта тишина? Минуту, две или больше? Мой мозг снова погружается в туман, теперь я знаю, что причина не в моем сумасшествии, а в непонятных инъекциях. Скорее всего, пока я лежала без сознания посреди леса, мне снова что-то вкололи. Бежать!

Резко срываюсь с места, на ходу скидывая тяжелую мокрую куртку, рука отзывается резкой прокалывающей болью, на мгновение теряю ориентацию, но ноги продолжают нести меня вперед.

Если бы мне только хватило ума и смелости остаться рядом с Ником. Может, я сейчас и не бегала бы по лесу неизвестно от кого. Перед глазами всплывают странные серые образы моих преследователей, люди не могут так выглядеть, человеческие фигуры имеют объем, а эти — совершенно плоские. И голоса у них странные, наполовину живые, словно кто-то говорит одновременно с радио. Они жестоки, они хотят поиграть со мной, как кошки с пойманной мышью. Да, я для них не более чем приманка. С моей помощью они надеются поймать более крупного зверя. А что, если мышь не хочет, чтобы этот зверь попался в лапы котам?

Гата! Какие коты, какие мыши? Смотри вперед, беги! Темно, слишком темно вокруг, почему никак не наступает утро? Даже маленький, крошечный луч серого света спас бы меня… Земля, усыпанная опавшей листовой, начинает уходить под уклон. Я уже не могу бежать так быстро, как хотела бы. Дыхание сбилось, оба бока разрываются от боли, про руку стараюсь не вспоминать. Преследователей не слышно. Не думаю, что они отстали, скорее, притаились и выжидают. Они не дадут мне уйти. Эта мысль стучит в голове вместе с ударами сердца.

— Выходите! — кричу я в темноту леса, остановившись перед глубоким темным оврагом. На его дне что-то копошится и иногда поблескивает золотистыми мелкими глазками.

— Она играет с нами! — расхохотался женский голос. — Посмотрите на неё! Она думает, что может играть с нами!

— Агата, — зашелестел бархатный голос, подбираясь к моему горлу. Да-да, я чувствую, как он взбирается по моей ноге, обжигая своим дыханием, ползет, цепляясь за свитер, и хватает за горло. Я не могу дышать. Мне некуда бежать.

— Ей уже не страшно! — недовольно пробурчал ещё кто-то, я не помню этого голоса.

И прежде, чем я успела что-либо понять и испугаться снова, из-за деревьев раздался оглушительный выстрел, огненное облачко добралось до моей больной руки и пролило на неё что-то горячее, липкое. Запахло паленым. Не чувствую боли. Если бы в меня выстрелили, я бы ощутила боль. Но мне в нос лезет только противный запах опаленной шерсти и плоти.

Второе огненное облачко мгновенно добралось до моей правой ноги. И снова не чувствую боли, только нога как-то неестественно подкосилась и согнулась, я падаю на здоровую ногу, но с трудом удерживаю равновесие, потому что опираться приходится на противоположную руку. Опускаю голову — на листву под ногами что-то капает, черное, похожее на смолу. И запах, этот ужасный запах. Кажется, я знаю, что льется из моей руки… Это кровь. И привкус у неё точно металлический.

Шагах в ста от меня, может, больше, зажигается белый прожектор. Он выхватывает из темноты стволы деревьев, кусты, поваленные трухлявые остовы. На его фоне я вижу пять застывших фигур, глаза слезятся от слишком яркого света, но я точно знаю, что это те самые образы, которые подтолкнули меня к побегу из гостиницы. Они всё ещё странно-плоские, серые и размытые. Самая крупная фигура отделяется от остальных и медленно идёт ко мне.

Внезапно всё моё существо прекратило сопротивляться грядущей смерти. То, что меня убьют, я уже не сомневаюсь. Обидно, что столько мучений пришлось пережить. Но чем ближе серая фигура, тем меньше во мне уверенности в том, что я готова к смерти. Нет, я слишком сильно хочу жить, я раскаиваюсь во всём содеянном. Что будет с Ником, когда он узнает? Странно, но в этот момент, скованная ужасом, я думаю о священнике. Хочу в последний раз увидеть его, просто увидеть. Мне даже кажется, что я чувствую его запах…

Что-то с силой ударило меня по лицу, что-то жесткое и мокрое. Моя голова запрокинулась, и я покатилась в овраг. Последнее, что помню — горячечное дыхание какого-то зверя у себя на шее. А дальше — темнота, из которой вырывается одинокий луч света.

Глава 13. Тепло твоих рук