Тебя никто не ждал

Альдруан словно бы удивился, но ничего не ответил колдуну. Вместо этого он перевел взгляд на Эландера, после краткого раздумья покачал головой, словно отказываясь от идеи купить булку у уличного торговца. Посмотрел на Берехтеля, прищурился, словно что-то прикидывая.

– Я помогу тебе, – сказала Эйримильда, сделав несколько шагов вперёд, – я неплохо разбираюсь в магии, и училась у того, кто разбирается хорошо. Показывай, что надо делать.

Принц одобрительно кивнул.

– Вы можете подождать нас там, – обратился он к остальным, указав на небольшую нишу в стене слева от входа в зал, – церемония поклонения не займет много времени.

Эландер и Берехтель с непринужденностью бывалых вояк принялись обустраивать временный лагерь. Что с того, что они находятся посреди Мордора, в храме Саурона, а рядом готовится проведение темного ритуала? И не такое видали. Берехтель вытащил из заплечного мешка несколько полешек, Эландер наломал у входа в храм веток колючего кустарника и вскоре в нише весело затрещал костерок. Сразу стало уютнее. Туорлис умоляюще посмотрел на своего морнеомала, тот вздохнул и протянул ему фляжку. Колдун отхлебнул немного. Протянул Эландеру, тот не отказался. Берехтелю же морнеомал выдал другую фляжку.

Тем временем подножья белокаменного изваяния Саурона Альдруан при помощи Эйримильды закончил приготовления и начал творить волшбу. Эландер скривился. В вино из фляжки морнеомала, несомненно был подмешан малторон, но даже сквозь преграду, возведенную им в фэа Эландера, он чувствовал силу творившегося колдовства. Оно было не то, что бы наполненным избыточной силой. Нет, оно было скорее глубоким, чем сильным, очень простым, но при этом сверхизощренным. Эландер пошатнулся от силы заклятий, спешно хлебнул малторона. И отчетливо понял, что морнеомал Туорлиса и Берехтель пристально смотрят на своих подопечных и держат клинки наготове. Эландер тряхнул головой, отгоняя тягучий призыв, исходящий от статуи Саурона. Там творилось нечто страшной. Словно бы из статуи рвалось наружу нечто заключенное в ней. Еле заметная тень, словно вуаль, накинутая на статую и закреплённая на ней множеством мельчайших гвоздиков, рвалась прочь из своей темницы. Тень почти отсоединилась от статуи, приобрела человекоподобные очертания. Она протягивала призрачные полупрозрачные руки к Альдруану, распахнувшему объятия ей навстречу. Тень почти коснулась кончиками пальцев груди кхандийца. Губы принца расплылись в блаженной улыбке. Эйримильда, стоящая позади него сделала резкий шаг вперед, одновременно громким криком выталкивая из легких воздух, и четким, словно сошедшим со страниц нуменорского фехтбука движением снесла Альдруану голову. Мгновение обезглавленное тело принца продолжало стоять, из горла вверх толчком вылетела струйка крови и тело рухнуло. Эйримильда кошачьим движением встала на его место. Тень, словно не заметив подмены, коснулась груди Эйримильды и начала растекаться по её телу. Время стало медленным и вязким словно засахаренный мёд. Эландер прикинул расстояние и понял, что добросить до Эйримильды меч он сможет, но попасть в неё не сумеет. Посмотрел себе под ноги, ища взглядом подходящий камень. Нет, пол ровный, кроме пыли на нем ничего нет. Берехтель похоже не раздумывал. Он метнул трофейный эльфийский меч, но не попал в Эйримильду, а угодил по тени. Воздух разорвался от вопля Эйримильды, однако клинок хоть и выкованный Перворожденными эльфами, но зачарованным он не был. Тень словно и не заметила удара, продолжая обволакивать тело дунландки.

– Ну вот и пришло время, – вздохнул Туорлис, взял фляжку из рук Берехтеля, сделал большой глоток и поднялся на ноги. Морнеомал смотрел на него с тоской во взгляде.

Колдун потер ладони, поднял обе руки и принялся выкрикивать заклинание. Эландеру захотелось свернуться калачиком и обхватить голову руками, настолько сильная и настолько черная волшба стекала сейчас с кончиков пальцев Туорлиса. На этом фоне белый цвет статуи уже не казался таким уж неуместным. Силы, которые призывал сейчас Туорлис было древнее и страшнее тех, которыми пользовался Саурон. Они не были частью мертвенного, застывшего раз и навсегда порядка, столь милого черному сердцу Темного Властелина. Чары Туорлиса были полны предвечной, додревней ненависти, желания сокрушить все и вся. Эландер не мог себя заставить желать Туорлису победы.

Черные струи, стекавшие с его рук, смешивались с нездешней ненавистью произносимого заклинания, вздымались волной и неслись к тени, почти окутавшей тело Эйримильды. Две разновидности зла сошлись в поединке, и никто из тех, кто видел это, не мог потом вспомнить подробностей этой битвы. Один лишь морнеомал Туорлиса смотрел. Он и положил конец этой схватке. Дождавшись, когда тень, жалобно поскуливая от страха, отлипнет от тела Эйримильды и спрячется в статуе из белого камня, он коротким ударом упокоил своего подопечного.

После чего сел на землю, закрыл лицо руками и разрыдался.