Течет река Эльба

— Садитесь. И слушайте меня. Помните, как сказал однажды Чапаев своим подчиненным: все, о чем вы тут говорили, надо забыть и наплевать. Вот так! Забыть и наплевать. Вы живете старыми представлениями, представлениями военного времени, когда авиация была винтокрылая, тихоходная и с потолком, что гулькин нос. Что ж, по-вашему, за «кукурузниками» вы будете охотиться или воевать с современной быстроходной авиацией, у которой потолок двадцать с гаком? — Бурков поерзал на табуретке, немного нервничая. — Какое сейчас основное направление в авиации, Крапивин? — обратился он к командиру полка, но сам же ответил: — Скорость и высота! Высота и скорость! Скоро тридцать с гаком потолок будет, а скорость? Тю-тю. — Полковник свистнул. — Вот и подумайте, стоит ли заниматься такими штучками. — Бурков постучал по ватману.

— По-моему, товарищ полковник, стоит и тем, и другим, пожалуй, — возразил Крапивин.

— Подполковник Крапивин, — недовольно сказал Бурков и встал. Все тоже встали. — Есть программа боевой подготовки, утвержденная Москвой! Вы не имеете права самовольничать... Посмотрю я сейчас, как у вас на потолке работают. Жарко всем будет. Какая эскадрилья дежурит? — спросил Трифон Макеевич.

— Вторая.

— В ней есть эти самые специалисты по низким целям?

— Есть. Лейтенант Новиков и лейтенант Тарасов.

Полковник подошел к телефону, попросил соединить его со штабом.

— Говорит Бурков, — сказал он в трубку. — Поднимите высотную цель на рубеж номер два. — Он положил трубку, направился к выходу. — На аэродром, — бросил он на ходу.

ЗИМ подкатил прямо к дежурке. Летчики вышли встретить Буркова. Командир эскадрильи отдал рапорт. Не дослушав его, полковник объявил эскадрилье тревогу. Дал вводную — на рубеже перехвата номер два появилась высотная цель, и ее надо атаковать. Полетное задание выполняют летчики Новиков и Тарасов.

Прохор и Павел как раз были в готовности номер один. Они в полном снаряжении сидели в самолетах. И как только прозвучала команда на взлет, они стартовали в небо на перехват «противника».

Полетом руководил командир эскадрильи, он указал курс, высоту, рубеж перехвата и внимательно следил за маневром летчиков. Бурков сидел у локатора, до поры до времени не вмешиваясь в дело.

«Противник» шел на предельной высоте, и его трудно было достать.

— Цель вижу, — доложил Новиков. — Иду в атаку! — Прохор дал указание ведомому прикрыть его, а сам, выбрав удобный момент и направление, повел истребитель на «противника». Цель — в прицеле. Расстояние небольшое, можно открывать огонь. Но что это? «Противник» резким разворотом нырнул вниз, в облака, и скрылся. «Прозевал», — пронеслось в голове Прохора. Он запросил командный пункт: — Цель не вижу, дайте курс, высоту...

Откликнулись быстро. «Противник», прикрывшись облаками, ушел из-под атаки, а теперь вновь полез на предельный потолок. Здесь-то и подкараулил его Прохор, открыл огонь с короткой дистанции.

Вернулись на аэродром. Сели, доложили о полете. Бурков приказал проявить фотопленку. Результат отличный. Самолет «противника» буквально напоролся на снаряды, выпущенные Прохором.

Полковник, разглядывая на свет пленку, довольно щелкал языком, затем передал ее начальнику штаба полка, сказал:

— Объявите от моего имени благодарность.

Бурков и сопровождавшие его офицеры вышли на улицу. Над аэродромом, словно арбузная корка, висела луна. Небо вызвездилось, на траве искрилась роса. Все предвещало погожий день.

— Завтра — вёдро, — сказал полковник, глядя в небо.

— Будем работать, — ответил Крапивин.

— А по низким целям — ни-ни, — погрозил пальцем Бурков. — Ввысь, только ввысь курс держать, как сегодня!

— Товарищ полковник, разрешите и по низким, — сказал Крапивин. — Ведь нужно и то, и другое... Локаторы подсказывают, нужно...

— Что за подсказку они вам дают? — спросил Бурков.

— Верную, товарищ полковник. Если цель идет низко, они почти не «видят» ее.

— Но это бабушка надвое сказала. — Трифон Макеевич подал Крапивину руку, с остальными попрощался кивком, сел в ЗИМ. Автомобиль, газанув, прорезал жиденький лунный свет сильными лучами фар.

Офицеры стояли на бетонированной дорожке, смотрели вслед убегавшей во тьму машине, а когда она скрылась за ангарами, Крапивин сказал:

— А может быть, он прав, не слишком ли мы увлеклись низкими...

— Иван Иванович, — вздохнул Фадеев. — Ведь жизнь, сама жизнь подсказывает, что надо работать и на потолке, и по низким целям.

Из дежурки вышли летчики. Под ногами у них волчком вертелся аэродромный пес Трезорка. Увидев Крапивина, он подбежал, подпрыгнул и лизнул его в грудь. Иван Иванович присел на корточки, взял лапы Трезорки в свои ладони, погладил его по спине. Трезорка мотал головой, преданно смотрел Крапивину в глаза.

— Ну, что будем делать, Трезорка? — спросил Иван Иванович и потрепал собаку за ухо. — Отступать или наступать?

Фадеев присел на корточки рядом с Крапивиным, положил свою ладонь на шею Трезорки.

— Наступать, Иван Иванович, непременно наступать!

ГЛАВА ШЕСТАЯ