Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

В.А. Жуковский писал Пушкину: «Я не могу еще решиться почитать наше дело конченным. Еще я не дал никакого ответа старому Геккерну; я сказал ему в моей записке, что не застал тебя дома и что, не видавшись с тобою, не могу ничего отвечать. Итак, есть еще возможность все остановить. Реши, что я должен отвечать. Твой ответ невозвратно все кончит. Но, ради бога, одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления. Жду ответа. Я теперь у Вильегорского, у которого обедаю…»

Через несколько дней Геккерн пустил слух о предстоящем браке молодого Дантеса с Екатериной Гончаровой. Нидерландский посланник уверил светское общество, что Пушкин ошибался. Его приемный сын влюблен не в жену Пушкина, а в ее сестру Екатерину и давно добивается ее руки. Только недавно ее уважаемый батюшка наконец согласился на их брак. Именно страстная любовь к свояченице Пушкина заставляла Дантеса столь часто посещать их дом.

Е.Н. Гончарова. Портрет работы Ж.-Б. Сабатье. 1838 г.

И действительно, решение о свадьбе Дантеса и Екатерины Гончаровой приняли на семейном совете. Пушкин в переговорах не участвовал и своего вызова на поединок не отменял. На семейных переговорах Геккерн заявил, что приступать к оформлению брачного проекта невозможно, пока Александр Сергеевич не отменит вызова на поединок, который несовместим с намерением его приемного сына совершить обряд венчания с Екатериной.

Пушкин не стал противиться уговорам уважаемых им людей – Василия Андреевича Жуковского и Екатерины Ивановны Загряжской. 14 ноября поэт встретился с Геккерном у Е.И. Загряжской. Голландский посланник еще раз прилюдно подтвердил намерение Дантеса жениться на Екатерине Гончаровой. Пушкин пошел на уступки и согласился отменить вызов. Все вздохнули с облегчением: выход был найден и цель многодневных усилий достигнута. Предстоящая женитьба Дантеса решала все проблемы – честь Натальи Николаевны Пушкиной восстановлена в глазах света, вызов на дуэль отменен, а у поэта исчезали основания считать себя оскорбленным. В 1991 году «Лениздат» выпустил в свет книгу «Пушкин в Петербурге». Ее авторы Раиса Владимировна Иезуитова и Янина Леоновна Левкович поведали не только о трагических и волнующих эпизодах последнего года жизни поэта, но и заставили читателей по-иному относиться к некоторым рассуждениям и предположениям, связанным с его трагической гибелью.

Е.И. Загряжская. Тетка сестер Гончаровых, фрейлина двора. Художник А. П. Брюллов. 1830-е гг.

Ссылаясь на книгу Франсуа Суасо «Поэт. Дама. Дипломат. Последний год Александра Пушкина», вышедшую в Нидерландах в 1986 году, Р.В. Иезуитова и Я.Л. Левкович полагают, что некоторые факты и обстоятельства, связанные с этим периодом жизни поэта, выглядели несколько иначе и могли трактоваться по-иному. Особенно это следует отнести к двум историческим документам тех лет.

Первый – это письмо Екатерины Ивановны Загряж ской, тетки сестер Гонча ровых, отправленное В.А. Жуков скому в середине ноября 1836 года. В это время в столицу приехал старший брат сестер Гончаровых, Дмитрий Николаевич. В дневнике Жуковского читаем: «Сватовство. Приезд брата, Загряжская писала: „Слава Богу, кажется, все кончено. Жених и почтенный его батюшка были у меня с предложением. К большому счастию, за четверть часа перед этим из Москвы приехал старший брат Гончаров, и он объявил им родительское согласие, и так все концы в воду. Сегодня жених подаст по форме о позволении женитьбы и завтра от невесты просьба поступает к императрице. Теперь позвольте мне от всего сердца принести вам свою благодарность и простите все мучения, которые вы перетерпели во все сие бурное время, я бы сама пришла к вам, чтоб отблагодарить, но право сил нету. Честь имею быть с истинным почтением и с чувствительною благодарностью по гроб мой. К. Загряжская“».

Письмо это, по словам авторов книги, произвело на них странное впечатление, особенно в том месте, где родная тетка сестер Гончаровых просит у Жуковского прощения. Почему и за кого? Странно, если к этому отнести фразу: «…и так концы в воду». Загряжская никогда не считала виновной в конфликте супругу Пушкина. Может быть, она подразумевала драму Екатерины Николаевны, безумно влюбленной в красавца-кавалергарда? Об этом, кстати, давно знали в свете.

Второй документ – письмо об Екатерине Гончаровой от Александра Карамзина, написанное брату Андрею в середине марта, – в определенной степени приближает нас к ответу: «Та, которая так долго играла роль посредницы, стала в свою очередь любовницей, а затем и супругой». Этой фразе долгое время не придавали серьезного значения.