Теэтет

СОКРАТ. Итак, давайте договоримся: то, что мы ощущаем зрением или слухом, все это мы одновременно и познаем? Например, если мы будем слушать речь чужеземцев, не зная языка, то скажем ли мы, что не слышим того, что они произносят, или что и слышим и знаем, о чем они говорят? И также, не зная их письма, будем ли мы утверждать, глядя на буквы, что их не видим или же что знаем их, поскольку видим? Теэтет. По крайней мере, Сократ, мы бы сказали, что знаем то, что мы в них видим и слышим. Во втором случае это очертания и цвет букв - их мы видим и знаем; а в первом - высота или низкость звуков: мы с ее слышим, и тем самым она нам известна. Того же, чему обучают грамматики и переводчики, мы не ощущаем ни зрением, ни слухом и не знаем.

СОКРАТ. Прекрасно, Теэтет; не стоит больше и спорить с тобой об этом, а то ты возгордишься. Взгляни лучше вот на какой довод и подумай, как нам его опровергнуть. ? Теэтет. Какой же?

СОКРАТ. А вот: если кто спросит, возможно ли, чтобы кто-то, что-то узнав и сохраняя это в памяти, не знал бы того самого, что помнит, в то самое мгновение, когда он помнит? Но, видно, я слишком многословен, а спросить я хотел вот что: может ли быть кому-то неизвестным то, что он постиг и помнит?

ТЕЭТЕТ. Как это, Сократ? Ты говоришь что-то несуразное.

СОКРАТ. Вероятно, я несу вздор? Но ты посмотри: разве ты не утверждаешь, что видеть - значит ощущать и что зрение есть ощущение? Теэтет. Да, утверждаю.

СОКРАТ. Но из этого разве не следует, согласно недавнему рассуждению, что видящий что-либо тотчас становится знающим это? Теэтет. Да.

СОКРАТ. Дальше. Называешь ли ты что-либо памятью?

ТЕЭТЕТ. Да.

СОКРАТ. Памятью ни о чем или о чем-то?

ТЕЭТЕТ. Конечно, о чем-то.

СОКРАТ. А разве не о том, что кто-то постиг или ощутил?

ТЕЭТЕТ. Ну и что из этого?

СОКРАТ. Если кто-нибудь что-то видел, он ведь иногда вспоминает это?

ТЕЭТЕТ. Вспоминает.

СОКРАТ. Даже если закроет глаза? Или в этом случае сразу же забывает?

ТЕЭТЕТ. Мне страшно согласиться с этим, Сократ.

СОКРАТ. Однако придется, чтобы осталось в силе наше прежнее рассуждение. Иначе оно отпадает. Теэтет. Клянусь Зевсом, что-то здесь есть, но я плохо это разумею. Скажи, в чем тут дело.

СОКРАТ. Слушай. Мы говорим, что видящий что-то сразу становится знающим то, что он видит, ибо мы признали, что зрение, ощущение и знание - одно и то же.

ТЕЭТЕТ. Разумеется.

СОКРАТ. Увидевший же и узнавший то, что видит, ведь и закрыв глаза, помнит это, но уже не видит. Не так ли? Теэтет. Так.

СОКРАТ. А "не видит" - значит "не знает", коль скоро "видит" означает "знает"?

ТЕЭТЕТ. Правда.

СОКРАТ. Так разве не выходит, что, зная нечто и еще помня об этом, он уже не знает этого, поскольку не видит. А мы уже говорили, что было бы несуразно, если бы так случилось. Теэтет. Совершенно верно.

СОКРАТ. Очевидно, выходит что-то невозможное, если допустить, что знание и ощущение - одно и то же. Теэтет. Похоже, что так.

СОКРАТ. Стало быть, нужно признать, что они различны?

ТЕЭТЕТ. Боюсь, что да.

СОКРАТ. Что же тогда такое знание? Как видно, с придется начать рассуждение сызнова. И что же, Теэтет, нам предпринять? Теэтет. В каком направлении?

СОКРАТ. Мне кажется, мы, отскочивши от нашего предмета, как трусливые петухи, издаем победный клич прежде победы. Теэтет. Как это?

СОКРАТ. Мы похожи на завзятых спорщиков , когда, не договорившись о словах, пытаемся победить в доказательстве, подменив их значение, и при этом утверждаем, что мы-де не спорщики, а философы, сами не замечая, как делаем то же самое, что и эти искушенные в спорах мужи.

ТЕЭТЕТ. Я все еще не понимаю, что ты хочешь сказать.

СОКРАТ. Я попытаюсь объяснить, что я имею в виду. Ведь мы спрашивали, может ли кто-то не знать того, что он постиг и помнит, а в ответ привели при мер человека, который что то видел и с закрытыми глазами помнит это, хотя уже и не видит. Тем самым мы показали, что помнящий в то же время не ведает [того, что помнит], а это невозможно. Таким образом погибает Протагоров, а также и твой миф о знании, что оно и ощущение - одно и то же. Теэтет. Очевидно.

СОКРАТ. А вот и нет, я думаю. По крайней мере, мой друг, если бы жив был отец первого из этих мифов, он бы всячески его защищал. Мы же совсем затолкали бедного сироту. И даже опекуны, оставленные Протагором, не желают вступиться, хотя один из них - Феодор - вот здесь рядом. Боюсь, что справедливости ради нам самим придется защищать его. Феодор. Помилуй, Сократ: это не я, а скорее Каллий, сын Гиппоника, его опекун. Я же, пожалуй, и из тех, кто отошел от отвлеченных рассуждений и склонился к геометрии. И все же я буду тебе благодарен, если ты вступишься за него.

СОКРАТ. Хорошо, Феодор. Но ты хотя бы следи за моим заступничеством. Ведь можно было бы договориться до вещей, еще более ужасных, чем [рассмотренные] недавно, если не обращать внимания на значение слов, как мы по большей части привыкли делать, соглашаясь или возражая. К тебе я буду держать речь или к Теэтету?