Тегеран 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах

— Я, кажется, уже почти всех их выкурил. Но говоря серьёзно, врачи советуют мне поменьше пользоваться трубкой. Я всё же её захватил сюда и, чтобы доставить вам удовольствие, возьму с собой её в следующий раз.

— Надо слушаться врачей, — серьёзно сказал Рузвельт, — мне тоже приходится это делать…

— У вас есть предложения по поводу повестки дня сегодняшней беседы? — перешёл Сталин на деловой тон.

— Не думаю, что нам следует сейчас чётко очерчивать круг вопросов, которые мы могли бы обсудить. Просто можно было бы ограничиться общим обменом мнениями относительно нынешней обстановки и перспектив на будущее. Мне было бы также интересно получить от вас информацию о положении на советско-германском фронте.

— Готов принять ваше предложение, — сказал Сталин. Он размеренным движением взял коробку «Герцоговины флор», раскрыл её, долго выбирал папиросу, как будто они чем-то отличались друг от друга, закурил. Затем, неторопливо произнося слова, продолжал. — Что касается положения у нас на фронте, то основное, пожалуй, в том, что в последнее время наши войска оставили Житомир — важный железнодорожный узел.

— А какая погода на фронте? — поинтересовался Рузвельт.

— Погода благоприятная только на Украине, а на остальных участках фронта — грязь и почва ещё не замёрзла.

— Я хотел бы отвлечь с советско-германского фронта 30—40 германских дивизий, — сочувственно сказал Рузвельт.

— Если это возможно сделать, то было бы хорошо.

— Это один из вопросов, по которому я намерен дать свои разъяснения в течение ближайших дней здесь же, в Тегеране. Сложность в том, что перед американцами стоит задача снабжения войск численностью в два миллиона человек, причём находятся они на расстоянии трёх тысяч миль от американского континента.

— Тут нужен хороший транспорт, и я вполне понимаю ваши трудности.

— Думаю, что мы эту проблему решим, так как суда в Соединённых Штатах строятся удовлетворительным темпом.

Коснувшись недавних волнений в Ливане, Сталин спросил, не знает ли Рузвельт, каковы причины этих волнений и кто тут виноват. Рузвельт ответил но сразу. Сняв пенсне, он протёр стекла белым платком, торчавшим из нагрудного кармана, снова закрепил пенсне на переносице. Наконец, сказал, как бы размышляя вслух:

— Думаю, что виноват французский национальный комитет. Англичане и французы гарантировали независимость Ливана, и ливанцы получили свою конституцию и президента. Затем они захотели немного изменить конституцию. Однако французы отказали им в этом и арестовали президента и кабинет министров. Сейчас в Ливане все в порядке, там наступило спокойствие…

В ходе беседы Сталин и Рузвельт коснулись многих вопросов и проблем. Рузвельт, в частности, в общих чертах развивал мысль о послевоенном сотрудничестве между Соединёнными Штатами и Советским Союзом. Сталин приветствовал эту идею и отметил, что после окончания войны Советский Союз будет представлять собой большой рынок для Соединённых Штатов. Рузвельт с интересом воспринял это заявление и подчеркнул, что американцам после войны потребуется большое количество сырья, и поэтому он думает, что между нашими странами будут существовать тесные торговые связи. Сталин заметил, что если американцы будут поставлять нам оборудование, то мы им сможем поставлять сырьё.

Далее речь зашла о будущем Франции. Рузвельт заявил, что де Голль ему не нравится, в то время как генерала Жиро он считает очень симпатичным человеком и хорошим генералом. Рузвельт сообщил также, что американцы вооружают 11 французских дивизий, и коснулся в этой связи положения во Франции и настроений различных слоёв населения этой страны.

— Французы, — заметил Рузвельт, — хороший народ, но им нужны абсолютно новые руководители не старше 40 лет, которые не занимали никаких постов в прежнем французском правительстве.

Сталин высказал мнение, что на такие изменения потребуется много времени. Что же касается некоторых нынешних руководящих слоёв во Франции, продолжал он, то они, видимо, думают, что союзники преподнесут им Францию в готовом виде, и не хотят воевать на стороне союзников, а предпочитают сотрудничать с немцами. При этом французский народ не спрашивают.

Рузвельт заметил, что, по мнению Черчилля, Франция полностью возродится и скоро станет великой державой.

— Но я не разделяю этого мнения, — продолжал Рузвельт. — Думаю, что пройдёт много лет, прежде чем это случится. Если французы полагают, что союзники преподнесут им готовую Францию на блюде, то они ошибаются. Французам придётся много поработать, прежде чем Франция действительно станет великой державой…