Тейа

И снова амфитеатр летнего театра заполнялся людьми. На сей раз никто не выступал и не вручал наград. Ричард попросил Генри собрать здесь людей и просто поговорить. И теперь народ праздной толпой собирался и занимал свои места на трибунах. Они сидели и ждали, все были только зрителями, и никто не хотел брать на себя роль ведущего. Люди знали, что их пригласили поговорить об их будущем, но многие были далеки от политики, а остальные, такие как Вудли, уже не имели решения и потому молчали.

Генри коротко рассказал о ситуации там, "наверху", в их далеком мире, и попросил высказаться тех, у кого были какие-нибудь идеи. Но для многих их мысли теперь находились здесь и уже не выходили за рамки острова. Одни уже смирились, а другие по привычке надеялись на военных, дипломатов, правителей, да и не привыкли они брать на себя такую ответственность и решать все за целый мир – так устроена жизнь. Каждый в своем маленьком кругу, словно в раковине, и царь, и Бог. Но стоит выглянуть наружу и уже не хватает ни сил, ни разума, а главное – желания задуматься о том, что где-то дует ветер и сносит все на своем пути. И уже пора что-то решать, но способны на это лишь единицы. И теперь Генри мучительно искал среди этих людей, среди маленького бессловесного стада, тех немногих, которые и были способны на что-то.

Вот сидит Вудли – гениальный разведчик. Не раз он спасал и вытаскивал, и прикрывал собой те бреши, которые словно на тонущем корабле образовывались снова и снова.

Вот Леонид. Он уже выполнил свою миссию, побывал на передовой, но вернулся ни с чем.

Валери. Эта юная девушка теперь работала на будущее их острова, а, может и цивилизации, сама не осознавая этого. А ее физик был с ней рядом, и им было достаточно этого, было хорошо вдвоем, спокойно и легко.

Писатель. Это гениальный человек! И если в его книгах героям что-то удавалось, то в жизни, по-видимому, нет. Сейчас он сидел, молчал и думал, а мнение его Генри помнил хорошо…

Ричард сидел рядом и с удовольствием смотрел по сторонам. Как было сказано, теперь этот человек снова все делал с удовольствием. Оставив предыдущую жизнь далеко позади и начав новую, он ценил каждое мгновение, каждый вздох, каждый взгляд на этих людей, на птиц над головами. Ценил свет солнца, которое снова освещало его столетнюю жизнь и помолодевшее тело. Ему на вид не было и пятидесяти, и те пять месяцев, которые еще оставались, казались для него вечностью… Он смотрел на этих людей, совсем молодых мужчин и женщин. Многие уже сбросили, как ящерицы, свои старые тела, и теперь сидели юные, обновленные, безмятежные и счастливые на этом острове, где ничего не могло случиться. Они были спокойны и привыкали к новой жизни, которую им подарила сыворотка Валери. И тогда его осенило…

– Посмотрите на меня! – неожиданно для самого себя воскликнул он. Люди повернулись к нему с интересом. Все знали, кто это, и теперь ждали его слова.

– Сегодня я готов пригласить всех на свои похороны. Сегодня все вы сможете постоять над гробом моим и бросить горсть земли на могилу.

Он помолчал мгновение, оглядев шокированных людей, потом улыбнулся и продолжил:

– Да-да! Я не шучу! День моей кончины прописан на памятнике, который стоит на этом острове – вы можете это проверить – ровно двадцать лет назад. Настолько меня перенес ваш аппарат времени. Но никогда еще я не чувствовал себя таким молодым и здоровым. И сегодня я всех приглашаю на свой день рождения. Я снова родился и живу!

Люди зааплодировали.

– Хочу ли я жить, когда мне почти сто лет? Конечно! Еще как хочу! И все, собравшиеся здесь, хотят, и там, "наверху" тоже. Это противоестественно – отказываться, если есть для этого возможность и условия. Возможность – посмотрите на эту прекрасную миссис, – и он показал на Валери. – Она нам ее подарила. Условия – поглядите вокруг, обратите свой взор к нашей жизни в будущем. Так будет всегда! И все те люди на планете тоже хотят эту жизнь без болезней и старости.

Он посмотрел на Генри:

– Ты говоришь, что скоро не останется места на Земле, если все станут жить вечно? Что нужно контролировать рождаемость? Фотонный век дал нам столько нового пространства, что хватит на столетия! Столетия! А там будет видно. Мы должны дать всем это чудесное избавление, дать людям здоровое тело и жизнь, тогда и душа их будет здорова! Вы спросите меня, хочу ли я жить? Да! Хочу! И все хотят этого… А там посмотрим.

Люди в приподнятом настроении покидали трибуны маленького амфитеатра.

– Подумать только, – смотрел на них Генри, – когда-то в подобных театрах разворачивались кровавые события, и на утеху самым низменным желаниям и страстям здесь терзали и убивали зверей и гладиаторов, а теперь в таком же амфитеатре эти люди придумывают и создают жизнь. И если они этому научились здесь, почему бы не научиться и там "наверху". И только один человек после этого совета задумчиво брел по кривым дорожкам острова. Он шел, размышлял и не знал ответа на вопрос: Стоит ли исцелять тело, когда больна душа? Медленно брел так по набережной и тихо повторял эти слова снова и снова…