Тейнквил (ЛП)

Пид, стоявший вместе со своей Дворцовой Стражей, осматривал свои ряды в поисках какого–либо движения и ничего подобного не обнаружил. Эльфы исчезли так, как могут исчезнуть только они. Пока не станет слишком поздно, их не заметит ни один солдат Федерации. Он бы хотел, чтобы у него была кавалерия для обхода флангов армии Федерации, но это придется сделать пешим солдатам. Ему бы хотелось иметь катапульты и метательные машины огненных шаров, но придется довольствоваться пращами и стрелами. Ему бы хотелось, чтобы противник не так значительно превосходил его числом, как пять к одному. Ему недоставало практического опыта командования на поле боя — ведь он являлся капитаном Дворцовой Стражи, а не Командующим эльфийской армией. В настоящий момент он был самым старшим по званию офицером, но никогда не участвовал в сражении такого масштаба.

Все бывает впервые, гласит старая поговорка. Ему только хотелось, чтобы не так много было поставлено на кон.

Он посмотрел на тех, кто стоял ближе всего к нему, и заметил Драмандуна, находившегося почти рядом с ним, высокого, долговязого, который как–то странно смотрелся в своих боевых доспехах. Драму не придется сражаться в строю; он нужен был ему позади шеренг. Однако, его лицо было полно решимости, и когда он заметил, что Пид смотрит на него, подмигнул.

Достаточная основание, чтобы поверить в него, подумал Пид. Достаточное основание, чтобы поверить в них всех. Он крепче сжал свой меч и еще больше ушел в тень.

ГЛАВА 28

Грайанна Омсфорд лежала с прижатым к каменному полу своей камеры лицом, закрыв глаза. Она пыталась сбежать, хотя бежать было некуда. Свет факелов из коридора снаружи разгонял темноту, в которой она хотела спрятаться. Низкие голоса и шарканье сапог вытолкнули ее из укромных мест. Капающая вода и содрогающаяся земля напомнили ей о том, где она была. Как голодные хищники из черных нор, в которые она пыталась их загнать, воспоминания нахлынули на нее и заставили ее кожу покрыться мурашками.

Мяукающие вопли фурий, вызывающие смесь ужаса и безумия, от которых нет спасения, преследовали и находили ее, как бы далеко она не отступала внутри себя. Она съеживалась, сворачиваясь в клубок, становясь насколько можно меньше, изо всех сил стараясь исчезнуть. Но ничего не помогало. Она воспользовалась своей магией, чтобы стать одной из них, и не могла вернуться обратно. Она мяукала вместе с ними. Она шипела и рычала, как они. Она плевалась ядом. Она выпускала когти и втягивала свою морду. Она поднялась, чтобы приветствовать их, отвечая на их призыв, презирая себя за такую реакцию, но не в силах это предотвратить.

Она до боли сжала свои глаза. Она бы зарыдала, если бы были слезы. Ее мир представлял собой помещение размером шесть на десять футов, но он мог оказаться и размером с гроб.

Они вернули ее с арены в камеру точно так же, как и привезли туда, в клетке и цепях, в окружении гоблинов и демоноволков во главе с Хобсталлом. Снова через толпы и по проклятой земле. Через мрак и туман. Время остановилось, а ее ощущения себя и пространства исчезли. Она представляла из себя пойманного зверя. Ее жизнь оказалась вдали от своей роли Ард Рис, а друиды и Паранор стали лишь смутным воспоминанием. Всю дорогу обратно она боролась, чтобы восстановить свою личность, однако тряска телеги, казалось, только усугубляли ее смятение. Гораздо легче было раствориться в той роли, которую она приняла, чем пытаться следовать по нитям, которые могли вывести ее из этого состояния. Было проще принять то первобытное существо, которым она очнулась, чем отбросить эту сущность.

По возвращении они раздели и вымыли ее, а она даже не пыталась их остановить. Она стояла обнаженная и безразличная, уйдя в себя настолько глубоко, что не чувствовала ничего из того, что они с ней делали. Кошачьи звуки слетали с ее губ, а пальцы сгибались, как когти, но она не видела, как ее тюремщики отскакивали назад. Она вообще их не видела. Она не знала, что они там находились.

Я заблудилась, в какой–то момент подумала она. Я уничтожена, и сделала это сама.

Проходило время, но мало, что менялось. Приходили и уходили охранники, свет то слабел, то снова вспыхивал, когда гасли факелы и их заменяли новыми, приносили пищу и забирали недоеденные остатки, а демоны, которые преследовали ее, продолжали подбираться все ближе. Она хотела разрушить их чары, изгнать их вместе с шипением и мяуканьем из своих воспоминаний фурии, но не могла собрать воедино всю волю, чтобы это сделать.

Она спала всего один раз. Она не знала, как долго, только то, что уснула, и когда ее сны наполнились образами из ее воспоминаний, она с криком проснулась.

Стракен-Владыка не появлялся. Хобсталл держался подальше. Она не знала, что они замышляли, но чем больше она оставалась одна, тем отчетливее становилась понятно, что они потеряли к ней всякий интерес. Такая как она была бесполезна, женщина, которая с готовностью приняла образ монстра, погрузившись в неистовство.