Текел

– Добро пожаловать. – Он грациозно подал мне свою влажную, толстую руку. – Меня зовут Григорий Александрович.

– Очень приятно. – Сказал я, тряся его десницу. – Я Адам.

– Вы чеченец? – Удивился он, а затем закрепил. – Не похожи.

– С чего вы взяли, что я чеченец?

– Ваше имя… – Медленно проговорил он, вглядываясь мне в глаза, как истинный сыщик. – Адам. У чеченцев такое частенько встречается.

Я искоса посмотрел на Софью, как бы, безмолвно, спрашивая: «Что он несет?»

– Это интернациональное имя. – Объяснил я.

– Ну, это смотря с какой стороны посмотреть. – Он облизнул свои длинные губы, сглотнул и продолжил. – Вы живете в России. Это имя чаще всего встречается в Америке, ну, и в других странах. А тут обычно у чеченцев. Все просто.

Я замолчал. Ненавижу стереотипы, но еще больше я не люблю стариков в болотных костюмах, которые любят умничать и корчить из себя детективов.

– Ну, так? – Спросил он, когда устал терпеть мое молчание.

– Меня назвали в честь первого человека на Земле, вот и все.

– А фамилия, у вас какая? – Продолжал он допрос.

Я устало вздохнул. Нужно было показать ему, что меньше всего на свете я хочу говорить с ним о своем происхождении. У меня были догадки – если я назову ему свою фамилию, то у него появится еще больше вопросов. Но я все же сказал:

– Кноспе.

– Интересно! – Возгласил он.

– Оно еврейское. – Сказал я, понимая, что сейчас он спросит о моей национальности. – Мой дед был наполовину евреем.

– Понятно. Но вы сам не будете считаться евреем, потому что еврейство передается через женщин, а не через мужчин. – Его длинный рот растянулся в пошлой улыбке, а затем он прохрипел. – Ну что ж, удачи вам сегодня в нашем мероприятии!

Я некоторое время помолчал. Этот Григорий Александрович был из тех, кто, сидя в свинарнике, воображает из себя великого и могучего деятеля всея Руси. Он действительно серьезно относился к этому конкурсу. А я сразу понял, что к чему. Какая-то берлога, набитая стариками, рыхлая куча стружек, которые служат для них сценой, а на ней величественно стоит кривая пыльная кафедра. Высший сорт. Высшее общество. Ладно.

– Где нам сесть? – Спросил я, наконец.

– Для начала вы должны взять альманах, чтобы ознакомиться с конкурентами.

– Это еще что? – Сморщил я лицо.

– Что это? – Оскорбился он. – Это сборник рассказов. Там и вы есть, между прочим.

– Ну, а где мы можем их взять? – Спросила Софья.

Григорий Александрович поднял палец вверх, повернул массивную голову к разноликой орде стариков и проорал:

– Лидия Петровна!

Из толпы выскочила высокая худая женщина. Она была в красном, плотно облегающем платье, а на шее красовалось ожерелье из черного жемчуга. Я медленно спустил свой взгляд на ее ноги. На них были желтые пестрые туфли на высоком каблуке. Ну и ну. Не нужно быть Коко Шанель, чтобы понять – это полная безвкусица. Но, несмотря на это, выглядела она неплохо. По крайней мере, выделялась из этой мрачной толпы.

Лидия Петровна ни слова не сказала, когда подошла к Григорию.

– Знакомься, – Сказал он, указывая на нас рукой, – это Адам, а это… – Он остановился на Софье и поднял брови, в ожидании.

– Софья. – Улыбнулась она.

– Точно. – Сказал он. – Ну, а Диму ты знаешь.

– Очень приятно. – Хриплым, холодным голосом отозвалась женщина. – Я Лидия.

– Взаимно. – Выдавил я из себя.

– Дорогая, можешь им дать один альманах?

Она, молча, ушла и вернулась через минуту с толстой зеленой книжкой в руках. Григорий вытянул ее из рук Лидии, раскрыл и протянул мне. Я не глядя внутрь, взял альманах, захлопнул и направился к скамейкам.

– Уже начинаем! – Сказал Дима и ушел к сцене.

Все покорно расселись по местам и принялись болтать. Со мной рядом присела пожилая женщина и обдала меня презрительным, сверлящим взглядом. Я бегло пробежался по ее лицу, оно было слишком надменным. Я обсмотрел каждого человека в этом зале и сделал вывод – у всех у них мания величия. Сидят и корчат из новоявленных буржуа. На вид они все образованы и интеллигентны, но по жизни, видимо, ничего не добились, раз торчат здесь. А, может, им просто нечего делать, как и нам с Софьей.

– Вы Адам Кноспе? – Небрежно спросила меня женщина.

У нее в руках был открытый альманах и страница с моим произведением.

– Да.

– Мизантропам тяжело живется, а с комплексом сверх полноценности – особенно.

– А я не мизантроп.

– А ваш герой, да.

– Ну, так уж вышло. – Спокойно сказал я и отвернулся.

– Ты все свалил на общество. – Резко, перейдя с «вы» на «ты», поставила она меня в укор.

– Что?

– Ты обвинил всех и вся, кроме себя.

– Рассказ не про меня.

– Про тебя.

– Откуда вы знаете?

– Потому что такие, как ты, пишут только о таких, как ты.

– Вы все сказали? – Спросил я, немного разозлившись.

– Слишком негативно.

– Еще?

– Все плохие у тебя! – Воскликнула она. В ее пустых белых глазах, будто что-то треснуло. Она продолжала. – Куда катиться мир? Нарожают дегенератов и радуются.

– Теперь все? – С каменным лицом и холодным тоном спросил я.

– Оскорбительно! – Она, наконец, выплеснула весь остаток своего яда.

– Знаю.

– Тогда зачем пишешь? – Выставила она вперед челюсть.