Техническое решение

— Вот роди четырёх дочерей, вырасти и таки попробуй удовлетворить их запросы — тогда узнаешь, — хмыкнул сапёр и пожаловался: — Знал бы ты, сколько стоит пять миллилитров этой эссенции с «естественным запахом», ты бы тоже навсегда его запомнил. Мне он потом в кошмарах снился — этот флакон. Я за него там деньги отдавал!

В достаточно обыкновенно для своего пола, возраста и национальности выглядящем мужчине постороннему человеку чрезвычайно сложно было бы заподозрить не только сапёра, но и полицейского. Уважаемый купец или, бери выше — ювелир с золотыми руками, но никак не специалист по всему, что взрывается или взорваться может. И уж совсем сильно удивлялись те, кто узнавал, что внешность «таки ещё в самом расцвете лет!» принадлежит продвинутому адепту Пути Воина. Спрашивать о высотах самосовершенствования было не принято — даже у близких друзей, однако Долгин лично однажды убедился — при необходимости пожилой еврей мог бежать быстрее половины молодых спецназовцев. Зато про чудесный нюх начальника отряда сапёров, отлично позволяющий на тренировках и заданиях обходиться без служебной собаки, знали все. Кстати, про нюх.

— Ты сказал, «бензин, масло, посторонний» — но не взрывчатка? — припомнил Василь.

— Таки мне тоже удивительно, зачем ты меня позвал, — глядя в сторону угла остова ближайшего дома, сообщил Шахович. — Но, я полагаю, сейчас вот этот замечательный молодой человек нам всё расскажет?

— Я сначала покажу, — широко улыбаясь, профессор Вихро достал из кармана пульт дистанционного контроля… По крайней мере, небольшая штуковина в его руках не могла быть ничем иным, как пультом. И, прежде, чем кто-либо успел хоть слово сказать, нажал на кнопку.

Дальнее строение заброшенной усадьбы за спиной учёного… Наверное, самым правильным словом будет «засияло». Солнечно-жёлтая вспышка мгновенно превратила белую ночь в чёрную — яркость светло-серого питерского неба не шла ни в какое сравнение с яркостью рукотворного… пламени? И тут долбануло по-настоящему! Добротно выстроенные метровой с лишним толщины стены вздрогнули, ещё крепкую и целую кровлю подбросило вверх метра на три — и из всех окон выметнулись языки уже нормального дымного рыжего огня. Горящие обломки стропил и черепицы рухнули вниз, и словно из-за этого начали складываться сами в себя и стены.

Спецполицейский сглотнул — несмотря на расстояние и типично-«летнюю» петроградскую погоду ему вдруг стало жарко. Видел он уже нечто подобное — только встававшее за кормой внедорожника пламя полыхало синим, а не жёлтым. Вот только то был залп главного калибра штурмового беспилотного вертолёта, а не обычная «жестянка» с бензином! Сколько канистр с топливом успел засунуть в дальний дом Пётр? Одну или обе оставшиеся? Потому что остальные они успешно заложили в ближнем — и ещё три штуки просто прикопали или положили на землю в разных местах на заросшем дворе. Некоторые — не сказать, чтобы далеко.

— Молодой человек, вот в этом милом безвкусном здании у вас за спиной заложено то же самое, что было в дальнем, да? — деловито поинтересовался Авраам Маркович. — Таки тогда предлагаю отойти… воон к тем деревьям, пожалуй. И, умоляю, не нажмите что-нибудь ещё — вы и так меня впечатлили по самые седые кудри. Таки мы сейчас отойдём, потом я отгоню свою ласточку… И вы мне всё-всё расскажете. Так ведь, Вася?

Долгин, глядя на продолжающего безмятежно улыбаться учёного, мрачно кивнул. У него тоже появились… дополнительные вопросы.

Петроград. Дмитрий Соломин.

4–5 июня 2016 года.

— Я как-то не так себе представляла… конфиденциальные переговоры. — пробормотала Анна.

«Я тоже», — подумал Имперский Аудитор, однако тактично промолчал.

Петроградская белая ночь обычно похожа на ранние сумерки, но ровный низкий серый «потолок» сплошной облачности над головой и высокие глухие стены домов по обе стороны переулка вносили свои коррективы. Уличные же фонари со своей обязанностью явно не справлялись — освещали только сами себя и пятачок асфальта под собой. Над некоторыми задними дверями горели собственные лампы, но у крыльца, где вынуждены были коротать время Соломин и принцесса, светильник был предусмотрительно потушен. В переулке кроме них не было ни одного человека — чужим тут просто нечего было делать, а свои, что называется, все были дома. Чему весьма радовались другие, четвероногие жители переулка: вокруг мусорных баков, парами и тройками «украшавших» соседством каждую дверь чёрного хода, шла всё больше набирающая темп деловитая возня. И если кошачьи силуэты у Дмитрия отрицательных эмоций не вызывали, то вот другие, попискивающие и пробегающие порой у самых ног — совсем наоборот.