Техник-ас

– Уложимся, товарищ Сталин, – вытянулся перед вождём Жигарев.

– Есть ещё кое-что, товарищ Сталин.

Я всё же решился выдать кое-какую информацию из будущего.

– Что ещё? – чуть раздражённо спросил Сталин.

– Когда я после курсов авиатехников ехал к месту службы, то в поезде моим соседом был один старик. В руках он всё время держал какую-то большую и толстую книгу, аккуратно завёрнутую в материю. Я попросил посмотреть её, и он разрешил. Это был ещё дореволюционный атлас. На его развороте была карта Российской империи, а на ней нанесено несколько значков. Я спросил, что это за значки, и старик рассказал мне, что ещё задолго до Империалистической[12] он был участником нескольких геологических экспедиций, а значки обозначают места нахождения месторождений алмазов.

– Алмазов? – удивился Сталин. – Мне докладывали, что на территории СССР нет и не может быть таких месторождений.

– Возможно, в неразберихе Гражданской войны сведения об экспедициях были утеряны, но тот старик рассказывал вполне уверенно. Одно из мест нахождения алмазов находится близ Архангельска, так что проверить будет не так и сложно.

– Вы, товарищ Копьёв, можете вспомнить, где именно были отмечены эти самые месторождения?

– Не с точностью до метра, но смогу, товарищ Сталин. У меня хорошая память.

Сталин отдал распоряжение, и вскоре на столе лежала карта СССР. Карандашом я отметил примерное местонахождение алмазов в Архангельской области и будущий город Мирный[13]. Заодно пояснил, что про Архангельск помню достаточно точно, а вот координаты алмазов в Якутии – только приблизительно.

– Это не проблема. – Сталин задумчиво смотрел на карту, дымя своей легендарной трубкой. – Если там действительно есть алмазы, то отыщем. А этого вашего попутчика вы больше не встречали?

– Нет, товарищ Сталин. Разговор был вечером, а наутро, когда я проснулся, его уже не было. Вероятно, сошёл где-то с поезда.

Меня всегда забавляло в книгах о попаданцах то, с какой уверенностью и точностью они показывали на карте, где есть нефть, золото, алмазы, уран и прочее. Да попросите сотню человек, окончивших школу лет десять назад, показать это всё на карте и, пожалуй, только пара человек что-либо вспомнят. Мне же в своё время довелось недолго послужить под Архангельском, и у нас в полку прапорщик из БАО[14], из местных, матерился, говоря, что мы ходим буквально по алмазам, а элементарных вещей купить не можем. От него я и узнал про архангельские алмазы. Ну а про Мирный знал и так.

После этого меня отправили в приёмную ожидать своего главкома.

Уже в машине Жигарев снял фуражку и, достав платок, вытер пот со лба и шеи.

– Ну ты, капитан, и наглец, – покачал он головой. – Так с товарищем Сталиным ещё никто не разговаривал. Он так и сказал, что ты самый нахальный молодой капитан ВВС. Но ты ему понравился, так что цени. Приказано оказать тебе всю возможную помощь. Однако помни, что теперь ты на виду и в случае чего падать будет ой как больно.

А я лишь усмехнулся про себя. Очень скоро, буквально в октябре месяце, когда немцы будут рваться к Москве, генерал армии Апанасенко[15], командующий Дальневосточным фронтом, будет матом орать на Сталина в ответ на приказ отправить под Москву противотанковую артиллерию. И при этом Сталин не только не отдаст приказа расстрелять дерзкого генерала, но и оставит того в прежней должности и всегда будет ценить.

Моё выступление по радио очень понравилось начальнику Главного политического управления РККА армейскому комиссару 1-го ранга[16] Льву Мехлису[17].

Едва я успел зайти в штаб ВВС, как мне передали, что звонили из Главпура и просили подойти к ним. Получив разрешение от Жигарева, я направился туда. Появился хороший шанс решить один вопрос.

Дело в том, что Гайдар уже несколько раз жаловался, что его не отпускают на фронт в действующую армию. Вот я и решил попросить направить его в формирующуюся отдельную эскадрилью на должность комиссара. Он ведь всё равно не усидит дома и под любым предлогом сбежит на фронт, где и сложит голову, как это было в моём прошлом. А так у него есть реальный шанс уцелеть. Глядишь, и вправит мозги внуку[18].

В Главпуре меня хотел видеть сам Мехлис. Он долго расспрашивал меня о моей, то есть Копьёва, жизни до войны, об учёбе в аэроклубе и жизни в детдоме. Под конец я всё же смог высказать свою просьбу.

– Гайдара? – удивился Мехлис. – Он же неоднократно лечился в психиатрических клиниках[19]. Его даже из партии исключали в двадцать втором году. Зачем он вам? Как писатель и корреспондент он проявил себя, конечно, очень хорошо, но не думаю, что как комиссар он будет на своём месте. Мы подберём вам надёжного, проверенного товарища.

– Видите ли, товарищ армейский комиссар первого ранга, товарищ Сталин поручил мне сформировать не совсем обычную эскадрилью. И комиссар у нас тоже должен быть не обычный. Я бы даже сказал, с некоторой…

Я замялся, подбирая слова.

– С придурью, – усмехнулся Мехлис. – Ну что же, я вас понял, товарищ Копьёв. Будет вам Гайдар, если, конечно, он сам согласится. Но это уже ваше дело – его уговорить.