Техника и практика психоанализа

Этот клинический пример иллюстрирует то, что, начав работу с сопротивления, аналитик может выполнить часть подлинно аналитической работы с пациентом. Я полагаю, что если бы я, избегая сопротивления, перешел прямо к содержанию, то последовало бы либо сердитое отрицание, либо интеллектуальное обсуждение, либо покорность без истинных эмоций и истинного инсайта. Используя этот клинический пример в качестве иллюстрации, позвольте попытаться пересмотреть логическое обоснование технического правила анализа сопротивления до содержания.

Для того чтобы интерпретация или конфронтация была эффективной, мы должны быть уверены в том, что пациент может воспринять и понять интерпретацию или конфронтацию. Следовательно, мы должны быть уверены в том, что разумное Эго пациента доступно. Мы анализируем сопротивления в первую очередь, потому что сопротивления будут мешать формированию разумного Эго пациента. Более точно: смущенный пациент имеет ограниченное разумное Эго. Если я конфронтирую его с содержанием, которое смущает его, он потеряет даже эту ограниченную разумность. Я должен работать в области, в которой он может использовать свое лимитированное разумное Эго. Я отмечаю, что он чувствует смущение, и это очевидно и доступно для его разумного Эго: это замечание не заставляет его бежать, и пациент может вынести его. Я интересуюсь, что его заставляет смущаться сегодня, косвенно напомнив ему, что он не всегда смущается. Сначала он отчаянно защищается, говоря, что нет смысла быть грубым и что ему хотелось бы знать, как я отреагирую на это. Его разумное Эго, не чувствуя себя изолированным и одиноким, делает большой шаг вперед, расширяя свои границы, и он становится способен осознать, что это не я не одобрил бы его, а он сам. Затем он осознает, что его реакция неуместна, он смотрит на свое поведение аналитически и формирует временную и частичную идентификацию со мной, а также рабочий альянс по отношению к своему сопротивлению. Я отмечаю кое-что в его поведении, за чем он может следовать и что он может понимать, идя далее вместе со мной. По мере того как он формирует со мной этот альянс, его разумное Эго становится сильнее, и теперь он осмеливается посмотреть аналитически на то, что он переживал. Я смог успешно расщепить его Эго, которое теперь имеет функции переживания и наблюдения. Затем он становится способен увеличить разумное, наблюдающее Эго. По этому вопросу заслуживает прочтения блестящая работа Штербы (Sterba, 1934).

Мой смущенный пациент стал бы сердиться или отдалился и перестал работать, если бы я начал анализ с тревожащих содержаний его сновидения и ассоциаций. Я же начал с того, что было доступно для его сознательного Эго, с того, что он был больше готов принять как свои собственные чувства. Сошлюсь на другую, топографическую формулировку: я начинаю с поверхности (Freud, 1905a, р. 12; Fenichel, 1941, р. 44). Я воззвал к его разуму, и он признал, что он смущен. После этого рабочий альянс со мной был достигнут, и он сам смог проанализировать неуместную реакцию переноса по отношению ко мне. Если бы он не сделал этого, я бы интерпретировал это для него сам. Теперь у пациента было сильное разумное Эго для работы, и я мог осмелиться приблизиться к этому болезненному отвращаемому материалу.

Я решил работать над его желанием, чтобы большая женщина ласкала его, потому что его мастурбационные фантазии все еще были большим источником вины, и он предпринимал несколько несмелых попыток работать над этим ранее. Я чувствовал, что если я смогу помочь ему осознать инфантильную природу его сексуальных желаний, он сможет лучше понять свою вину, импотенцию и стыд. Я спросил, как он чувствовал себя, когда женщина начала ласкать его пенис, потому что он явно не включил этот аспект в рассказ о сновидении и не показал сексуальных реакций на то, что эта женщина ласкала его таким образом. Вмешательство было очень продуктивным, так как он снова боролся с сопротивлением и в конце концов осознал, что он предпочитал это пассивное сексуальное удовольствие всем остальным.