Техника и вооружение 2002 12

Сама идея применения неуправляемых реактивных снарядов для залповой стрельбы по воздушным целям была вполне здравой в рамках техники и тактики Второй мировой войны. Потолок бомбардировщиков постоянно увеличивался и, с учетом тенденций его дальнейшего роста, борьба с ними оказывалась по силам только артиллерийским системам калибра 100 мм, а то и 130 мм с низкой скорострельностью. За время нахождения цели в зоне зенитного огня такое орудие успевало произвести максимум десяток выстрелов, что было явно недостаточно для ее поражения со сколько-нибудь приемлемой вероятностью. Залп батареи реактивных систем, обрушивающий на характерные для того времени плотные боевые порядки бомбардировщиков рой из сотен, а то и тысяч реактивных снарядов, позволил бы не только уничтожить десятки вражеских самолетов, но и нанести противнику несомненный морально-психологический урон, подобный воздействию тех же «катюш» на боевой дух вражеской пехоты.

Однако заимствованную у немцев идею использования в этих снарядах жидкого топлива никак нельзя признать особо удачной. Исходя из условий применения, от реактивных снарядов требовалась высокая тяговооруженность, а применение мощного двигателя приводило к утрате одного из важнейших преимуществ жидкостной двигательной установки — легкости конструкции. В данном случае более подходил твердотопливный двигатель, тем более что и опыта у советских конструкторов в этой области было намного больше. Поэтому в параллель с жидкостным снарядом «Чирок» Правительство развернуло работу и по двум твердотопливным вариантам. Создание реактивного снаряда «Ворон» поручили коллективу ЦНИИ-58 во главе со знаменитым артиллерийским конструктором В.Г. Грабиным, а его альтернативы «Стриж» — коллективу А Д. Надирадзе.

Основным отличием в техническом облике разрабатывавшихся твердотопливных зенитных снарядов была реализация различных путей обеспечения безопасности прикрываемого объекта от побочных эффектов огня его же защитников. Применительно к снарядам ствольной артиллерии эта задача решалась довольно просто — не нашедший свою цель снаряд подрывался дистанционным взрывателем или специальным самоликвидатором, так что на землю обрушивались относительно легкие оскол-

ки, представляющие некоторую опасность только для неукрытой живой силы войск или гражданского населения. При стрельбе реактивными снарядами их боевые части также можно было бы в любом случае подорвать. Однако при этом оставалась невредимой двигательная установка. Стальная труба массой в два десятка килограммов, при падении с высоты более десяти километров была способна разнести легкие сооружения и объекты самоходной техники.

Поэтому конструкторы грабинского коллектива решились подрывать не только боевую часть реактивного снаряда «Ворон», но и двигательную установку. Для этого по завершении работы двигателя в его камеру сгорания вбрасывалась цепочка выполненных в виде стержней зарядов, которая далее подрывалась для разрушения двигательной установки. Конструкторы коллектива Надирадзе оснастили свой реактивный снаряд парашютом, применение которого обеспечивало если не безударное, то хотя бы не катастрофическое соприкосновение корпуса реактивного снаряда с наземными объектами при приземлении.

Выбор схемы оперенного реактивного снаряда был вполне естественным для зенитной системы с большой максимальной скоростью, необходимой для достижения заданной высоты поражения целей. Эта особенность, наряду с необходимостью размещения на пусковой установке большего числа реактивных снарядов для достижения эффективного мощного залпа, определила исполнение зенитной ракеты в рекордно большом удлинении — более 25, что способствовало снижению аэродинамического сопротивления ракеты, а также и уменьшению поперечных габаритов. Размах стабилизаторов снижался вслед за уменьшением калибра ракеты, что существенно облегчило задачу компоновки множества реактивных снарядов на пусковой установке.

Нужно отметить, что уже на стадии выпуска эскизного проекта в 1951 г. создатели «Стрижа» столкнулись с существенными затруднениями. Принятая прогрессивная схема двигателя с прикрытием стальных стенок его корпуса внутренним теплозащитным покрытием не была обеспечена соответствующими освоенными промышленностью материалами. По результатам отработки теплозащитное покрытие оказалось не влагостойким. Пришлось перейти на более традиционную схему, но применение теплозащиты задавалось правительственным Постановлением и отказ от ее использования требовал утверждения также на высочайшем уровне.

И действительно, последующим Постановлением от 19 августа 1953 г. № 2469–1022 было специально оговорено отсутствие теплозащиты в конструкции двигателя. Но до того отказ от применения теплозащиты послужил Заказчику основанием для того, чтобы не утверждать представленный проект.