Технобойня

– Не стоит спешить на встречу к смерти. – Очкарик почесал нос и добавил: – Порошок перестает действовать, скоро раны, нанесенные мне роботом, скажут о себе. И это плохо. Насчет двери могу сказать следующее: пройдешь через нее – скорее всего, лишишься сознания. Там стоит тепловой датчик. Для нас раньше было загадкой, почему их люди проходят сквозь них и не получают никаких увечий, но сегодня стало ясно. Они – роботы, а в человеческом теле постоянно бурлит жизнь и наши 36,6 помогают оставаться в живых. Они пользуются этим и ловят очнувшихся.

– Не понимаю тебя, – глупо вытаращив глаза, протянул Илья.

– В двери встроен тепловой датчик. Любой человек, прошедший сквозь проем будет парализован. Теперь ясно?

Илья кивнул.

– Как же тогда нам выбраться отсюда, если двери для нас закрыты? – раздосадовался он.

– Все просто. Никто из очнувшихся не подумает залезть в вентиляционную шахту, все они бегут через двери. Но мы умнее, нам известны большинство их ловушек и поэтому мы пройдем их.

На уровне подошв находилось большое вентиляционное окно. В него они и пролезли. Дышать стало легче благодаря чистому воздуху, а на душе стало спокойнее. Теперь они находились вне поля зрения странных соглядатаев города, чьи интересы были настолько таинственными, что почти все жители даже не замечали, что живут и выполняют дела по чьей-то преступной прихоти. Идти было несложно, проход оказался достаточно просторным, но время от времени боль в руке начала отдаваться мощной пульсацией в голову. Каждый следующий метр становился все более сложным, а стены под действием фобий начали сдвигаться.

Хумо часто оборачивался и видел, что боль в руке причиняет Илье огромные страдания. Он понял, что напарник серьезно ранен. В кармане у него было еще два пакетика с порошком, но использовать он его не спешил, потому что знал, что если он даст ему порошок, то его действие потом будет окончено, а боль в руке вернется. Он ждал момента, когда боль станет невыносимой. По-другому он не мог. Свои же раны он начал чувствовать немного раньше, потому что использовал этот порошок чаще и эффект с каждым разом слабел. Но ничего лучшего пока придумать не удалось. Это зелье дало ему возможность оставаться в сознании и попытку выбраться отсюда. Илья не видел, как из глаз очкарика от боли текли слезы.

Они прошли еще несколько десятков метров, как Илья обессиленный упал на живот и не мог больше двигаться.

– Что, друг, совсем плохо? – дрожащим от искрящейся боли голосом произнес Хумо. Его тело охватил озноб, его трясло, как пса, что выгнали на улицу в лютый мороз.

– Мне кажется, я сейчас умру от болевого шока. Ноги меня не слушают, а в голове звенит так, что звук пушек покажется детским смехом.

– У меня есть еще два пакета с порошком, но нам нужно будет выбраться раньше, чем он перестанет действовать. Ты это понимаешь?

Илья не смог осилить движение головой и просто тряхнул ею.

Хумо скрючившимися пальцами полез в карман и достал два прозрачных пакетика. Илья схватил порошок и тут же высыпал его содержимое в рот. Очкарик последовал его примеру. Нежное оцепенение начало поглаживать верхние слои кожи, странная благостная слабость на несколько мгновений лишила обоих движения. Спустя минуту боль прошла, заложенные уши обрели остроту слуха, а разум начал работать быстрее.

Еще примерно десять минут они ползли по воздушному туннелю, стараясь не создавать лишних звуков. Раны на время были забыты. Наконец, впереди обозначился жирный луч света, исходивший откуда-то снаружи. Хумо подполз к нему и увидел кое-что такое, о чем только слышал, но никогда не видел. Челюсть непроизвольно начала медленно приближаться к полу, а зрачки расширились настолько, что казались дьявольски черными.

Илья сравнялся с очкариком и увидел удивительную фантастическую картину, которая не могла сравниться ни с чем. Пред ними открылся огромный зал с высокими потолками, коих прежде нигде не представлялось видеть. Несметное количество толстых металлических колонн подпирали крышу, уходившую на сотни метров вверх. По стенам здания шло множество проводов, пестривших различными цветами радуги. Все помещение освещалось грубым светом ламп, пронизывавших бесконечное пространство. Илья не смог найти ни одной уголка принадлежавшего тени. После нескольких минут темноты в вентиляционных лабиринтах свет ранил глаза, но это было не самым главным потрясением. К крыше, поднимаясь на многие уровни, в прозрачных капсулах находились люди. Именно отсюда шел этот странный сладковато-приторный запах формалина. Судя по всему, люди, погруженные в эту жидкость, находились в состоянии стазиса. Глаза их были закрыты, а мозг прекратил всякую деятельность. Через трубки жидкость приводилась в движение и никогда долго не застаивалась на месте. Казалось, эти люди составляли какой-то общий разум чего-то необыкновенного. Но было ли это так ни Хумо, ни Илья знать не могли. Для них они были пленниками, скованными и преданными чьему-то дьявольскому умыслу.