Технобойня

В голове Ильи снова вспыхнула бойня. Он вспомнил слова очкарика: «…где бы ты был сейчас, если бы я не помог тебе?». Они настолько впились в его мозг и человеческое достоинство, что Илья, позабыв о страхе, откинул простыню, намотанную на руку, и с силой ударил по стеклу. Приглушенный звук лопнувшего стекла эхом помчался по залу, отдаваясь в каждом уголке. Хумо ошарашено взглянул на механическую руку приятеля и обомлел. Полисмен беспомощно начал падать вперед, но Илья успел схватить его. Он аккуратно положил его на пол, а сам сел на колени и из глаз его прыснули слезы отчаяния. Он был уверен, что теперь Хумо будет точно не на его стороне. Но очкарик просто молчал, затем схватил полисмена за отвороты униформы и начал бить по щекам. С каждым ударом щеки наливались кровью. Илья даже подумал, что, так Хумо изливает свой гнев. Полисмен все также был без сознания.

Очкарик неуверенно произнес:

– Ты робот? – он вспомнил о ноже и потянулся к нему.

– Я не знаю. Когда робот-санитар, там наверху, напал на меня, он сломал мне руку, и… я именно тогда впервые увидел, что рука у меня механическая. Я побоялся сказать тебе об этом. – Искренние капельки слез лились ручейками по щекам Ильи. – Но, когда я увидел, что ты стараешься ради незнакомого для себя человека, я понял, что больше не могу скрывать от тебя свою руку.

Хумо молчал и размышлял: «Могла ли эта история быть правдивой»? Но Илья в тот момент казался настолько жалким, что его слова стоили, казалось, всех идей и целей Хумо. Конечно же, он остался настороже и теперь знал, что стоит приглядывать за своим новым спутником. Но оставаться в Формалиновой комнате стало опасно и он начал разглядывать помещение, чтобы найти альтернативный выход. Выход был один – идти сквозь тепловые рамки. Эта идея немного пугала обоих беглецов, но других решений не находилось.

Они решили на некоторое время забыть о том, что один из них может оказаться роботом, и двинулись к первому препятствию.

– Поэкспериментируем! – злостно просипел очкарик. – Клади его. – Он указал на экс-пленника.

Хумо и Илья положили полисмена на пол и протолкнули в дверной проем.

– Ты первый, – очкарик говорил твердо и, казалось даже, без опаски.

Илья, конечно же, боялся быть парализованным, но страх остаться одному его страшил еще больше. Он вытянул механическую руку вперед, но ничего не произошло. Затем он начал постепенно входить в невидимое поле, но так ничего не почувствовав, он прошел сквозь него. Бровь Хумо, нервно сотрясаясь, подпрыгивала. Чтобы не мучиться, он не стал томить себя ожиданиями и прыгнул сквозь тепловую рамку. Ничего не произошло. Он был настолько рад, что даже обнял своего спутника, но опомнившись, отпрянул и с уверенностью генерала заявил:

– Двигаемся в таком же темпе.

Так они прошли до последней двери и, применив карточку робота-санитара, вышли наружу. Чистый воздух, витавший в здании, на этот момент казался настолько чужим, что его грязный собрат был радостно затянут ноздрями внутрь организма.

– Машина, – Хумо указал на темный внедорожник, стоявший у входа.

Спустя несколько минут они уже двигались в сторону «Дыры», чтобы, как казалось им, оказаться в безопасности.

Часть вторая.

Я – человек!(?) Или жизнь под колпаком

И Господь Бог создал человека из праха земли,

и вдунул в его ноздри дыхание жизни, и человек стал живой душой.

(Быт.2:7)

Глава первая

– Помоги мне, – позвал Хумо, поникшего Илью.

Илья устало поднял глаза и увидел, что очкарик пытается вытащить человека в полицейской форме из машины. Тот все еще был без сознания, но, по-видимому, был жив. Они дотащили его до скрытой под толстым слоем пыли двери. Хумо с силой постучал. Удары разнеслись по апокалиптическому пейзажу раскатистым громом. За дверью послышался шорох, и она медленно отворилась. В проходе стоял мужчина лет сорока пяти. Красноватые паутинки в глазах обозначили усталость от ведения скрытой подземной жизни. Респиратор едва скрывал густую бороду, гордо усеянную сединой. Ростом он был не меньше двух метров – этакий викинг-переросток. От шеи до губы у него краснел старый шрам. Он недоверчиво посмотрел на Хумо и его спутников: обмякшего полисмена и парнишку, стыдливо прячущего взгляд. Великан не произнес ни слова. Он покорно отошел в сторону и впустил «гостей».

Илья еще долго чувствовал строгий взгляд часового в затылок – от этого кожа на спине покрылась мурашками. Он по-прежнему не знал, какую судьбу ему уготовил очкарик. Но почему-то страх прошел – осталось лишь безразличие, беспокойство за брата и гнетущее чувство отчаяния в отсутствии любимой девушки.