Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху

Столкнувшись с провалом всех обобщающих и спасительных схем, Дик обрел стимул оставаться человеком в мире, зачастую оказывающимся бесчеловечным. В противоположность усталому скептицизму постмодернистских авторов или юношескому ликованию постгуманистов, Дик всегда хранил верность «истинному человеку», которого он предварительно определял как жизнеспособное и пластичное существо, способное «справляться с новым, впитывать его и иметь с ним дело». Возможно, самая сильная сторона порожденных необузданной фантазией, переменчивых и полных мрачного юмора романов Дика — в полном сочувствия изображении людей и, особенно, незавершенных, неистовых, творческих пространств, которые мы создаем наспех, когда метафизические и технологические средства от наших психологических и социальных недугов перестают действовать. Хотя романы Дика разделяют некоторые гностические представления научной фантастики с книгами Л. Рона Хаббарда, персонажи Дика абсолютно противоположны супергероям сайентологии: это просто запутавшиеся люди, обыкновенные Джо и Джейн, которые борются против моральной двусмысленности, нищеты, наркотиков, агрессивных институтов и раскола внутреннего космоса. Они живут в мирах, где товары заняли место общности, где андроиды мечтают, где Бог скрывается в пульверизаторе. Божественную коммуникацию в таком мире несет в себе не взрыв потустороннего гнозиса, а самое телепатическое из человеческих чувств — сочувствие.

X

Третий разум от Солнца

Когда Пьер Тейяр де Шарден, иезуит и палеонтолог, покинул этот бренный мир — это произошло в Нью-Йорке в пасхальное воскресенье 1955 года, — не многие обратили на это внимание. Хотя священник был известен как ученый, произведения, которые принесут ему посмертную славу, — блестящие поэтические размышления о космической истории и о будущем человечества — большей частью оставались неопубликованными. Причина была проста: те его эссе, которые увидели свет, были так необычны, что некоторые католические бюрократы стали перешептываться об отлучении его от церкви. Вместо этого радикального шага руководители ордена просто запретили Тейяру публиковаться.

Они также фактически сослали его на многие годы в Китай, где он занимался датированием окаменелостей, просеивал песок пустыни Гоби и помогал раскапывать синантропа. Тейяр жил на Востоке, когда его духовные размышления об истории Земли привели к созданию книги «Феномен человека» — шедевра мистической науки, чей головокружительно оптимистический взгляд вдохновил один из важнейших вопросов, волнующих сегодня сердца и умы по всей планете: какова природа нового глобального мира, в котором мы сегодня обнаруживаем самих себя? Пытаясь постичь космические и нематериальные измерения нашего сетевого мира, множество техноутопистов, приверженцев нью-эйдж и кибер-теоретиков выработали различные взгляды на планетарный разум и глобальный интеллект. Но все они в долгу перед Тейяром, чье радикальное видение планетарного сознания до сих пор способно изумить тех, кто неспособен на пророческое видение.

Критики христианства часто обвиняют эту религию в институционализации опасного разрыва между человечеством и природой. Но Тейяр утверждал обратное: человечество, включая его искусство, его инструменты и его религии, — неотъемлемая часть плана эволюционной игры планеты. Хотя Тейяр в некоторой степени сохранял дуализм между разумом и телом, он отверг радикализм манихейского мифа и провозгласил «духовную ценность материи». Он рассматривал эволюцию как последовательное развертывание биохимической сложности, как процесс, который, в свою очередь, порождал все более грандиозную организацию сознания. По мере того как эволюция со скрипом продвигалась от камней к растениям, к наземным и морским животным, сознание одновременно развивалось во все новые и более сложные структуры разума, структуры, которые, как он полагал, неотъемлемо присущи материальным формам. В конце концов этот двойной процесс породил субъективное измерение человеческого разума, которое дает вам возможность понимать эти слова. Таким образом, для Тейяра возникновение человеческой души и коллективные сети культуры и цивилизации представляли собой нечто большее, чем возникшую по счастливой случайности пену на поверхности дарвиновского супа. Эти структуры сознания составляли авангард эволюционной волны самой Земли, планеты, которую Тейяр рассматривал, интуитивно предвосхищая гипотезу Джеймса Лавлока о Гее, как «суперорганизм».