Технология миражей

Ника посмотрела на приглашающую надпись и похолодела. В рекламе говорилось, что «Выставка коллекции миров» в стиле космической неоромантики художника Эдгара Скоробогатова проходила в «Галерее современной живописи» на Арбате с 5 по 7 января. А сегодня было как раз 7-е число. Взглянув на часы, Ника поняла, что терять нельзя ни минуты. Казалось, что даже болезнь отступила под напором женского «хочу прямо сейчас».

Наскоро укутавшись в зимнюю куртку, Ника надела привычную даже в России медицинскую маску. Она заперла дверь квартиры и уже через десять минут бежала по свободной левой стороне эскалатора метро. Температура спала, а это значит, что медицинский патруль ее не задержит. Прибыл поезд, гостеприимно распахивая синие двери. Станция м. Арбатская, как всегда, была оживленна. Ника хорошо знала этот район, поэтому, не колеблясь, уверенно пересекла дорогу и уже через пять минут проникла в тепло небольшого выставочного зала.

В холле было безлюдно, чему Ника несказанно обрадовалась. Люди старались без нужды не выходить из дома, и места массового скопления народа не посещать. Теперь можно было снять маску.

Вот и выставка. Какая тишина! Мягко ступая, Ника впилась жадным взглядом в ряд безумных фантастических картин, где каждая поражала чем-то чуждым и неестественным. Полотна были огромными, выше человеческого роста, свисая до самого пола. Они кипели буйством красок, но, были весьма гармоничны. Детализация просто поражала. Чем дольше Ника их разглядывала, тем более в ней рождалось чувство, что она смотрит вовсе не на картины… Ей чудилось, что перед ней нечто большее – застывшие мгновения из жизни чужих миров. Будто, это и не картины вовсе, а зеркала. Точнее, изнанка зеркал… И это она сама сейчас находится в неком сером безжизненном зазеркалье, выглядывая в окна реальных миров. Картины были настолько трехмерны, что, казалось, если подойти и вглядеться пристально, изображение оживет, и можно будет с головой окунуться в ту реальность, просто переступив багетную рамку. А еще казалось, что, когда она проходила мимо картин, менялся и ракурс изображений. Но это же невозможно! Или возможно?

Однако Нику сейчас интересовала только одна картина – с кустами гигантских роз. Девушка уже не кралась. Она металась от одного полотна к другому, ища ту самую картину, ради которой она прервала свои неспокойные сны и, забыв про болезнь, явилась сюда.

Однако, вот и последнее полотно. Картины с розами как не бывало. Ника разочарованно разглядывала мир с сиреневым небом и тремя лунами, взошедшими над далекими горами.

На первом плане картины были изображены останки поверженного воина, окруженного причудливыми валунами. Древнее капище? Да, не похоже. На заднем плане виднелись руины некогда величественных построек, ныне явно покинутых и безжизненных. На одном из валунов умостился ворон. Он явно никуда не спешил. Непонятно, чем он собирался поживиться на истлевших костях. Голова ворона была повернута вправо, будто он, по-птичьи, разглядывал останки то левым, то правым глазом. Ворон всем своим видом выражал задумчивость, будто решая сложную задачу. Прищуренный красный глаз птицы вдруг подмигнул Нике и широко раскрылся, следя за девушкой немигающим взглядом.

Ника от неожиданности отшатнулась, сбив какой-то экспонат, оказавшийся весьма ненадежной опорой… Однако она вовремя обрела равновесие и позорного падения не случилось. Девушка, не глядя, поправила угрожающе накренившуюся подставку чего-то там выставочного. Но стоило ей повернуться к ворону на картине, как ее грубо оттолкнули, да так, что, теперь уже не удержавшись на ногах, девушка села прямо на хрустнувший под ее весом стенд.

Ника обнаружила перед собой стройного, до аскетичности, коротко стриженного молодого человека в очках, яростно срывающего полотна. Молодой человек был одет по-походному: в защитного цвета куртку и армейские ботинки. За его спиной покоился пухлый походный рюкзак. Именно им он и зацепил девушку, даже этого не заметив.

Ника, не вставая, продолжала растерянно наблюдать, как он, круша выставочный порядок, зло срывает прекрасные миры со стен. Несмотря на обуревавшую разрушителя злость, девушка залюбовалась им. Он с какой-то неумолимой грацией перемещался по залу по сложной траектории. Худощавый парень был прекрасен в обуревавшем его гневе, будто в танце, ураганом круша все вокруг. Полотна под рамами оказались невероятно тонкими твердыми пластинами. Он обрывал их, будто ветер осенние листья, одновременно, нежно лелея, но с какой-то неумолимой яростью. Ника отметила, что все тонкие пластины он держал в руках так, будто они ничего не весили. Даже стопка акварелей такого размера была бы гораздо тяжелее. Вдобавок она бы прогибалась так, что в одной руке такую было не удержать. Из чего же были сделаны эти полотна?

Однако времени на раздумья не оставалось. Действовал он быстро, и сейчас на стенах оставалось последнее полотно. С вороном, смотрящим влево. Как же влево?!