Технология миражей

Ника поняла, что, если и последнюю картину сейчас сорвут со стены, она не сможет разгадать загадку таинственной глубины изображений. Во что бы то ни стало, нужно было остановить безумца. Тогда она рывком поднялась на ноги и закрыла картину собой, в патетичном жесте, раскидывая руки в стороны.

Яростный разрушитель остановился возле нее, пытаясь добраться до последнего полотна то слева, то справа. Однако Ника, как вратарь, все время перемещалась, не давая сорвать изображение со стены.

–Да что же это такое! – взорвался вконец раздосадованный вандал. – Девушка, что Вы себе позволяете?

– А зачем Вы здесь… все порушили? – вопросом на вопрос ответила Ника в том же тоне. –Живо верните картины назад! Я еще не все посмотрела. И вообще, кто Вы такой?!

Молодой человек, выпятив тощую грудь, запальчиво воскликнул:

– Хочу – и срываю. Я – художник. Имею право! Все равно ни одного посетителя на выставку не пришло. Одни уборщицы. И Вы тоже… Убирайтесь!

Ника оторопело посмотрела на него.

– Вы – Эдгар Скоробогатов? Художник? Это Ваша выставка?

Молодой человек, вглядевшись в девушку, хмуро кивнул.

– Ну, я-то художник. А вы кто такая? Если не уборщица…

Ника поняла, что он ее спутал с обслуживающим персоналом. Почему? Наверное, потому, что она даже не удосужилась накраситься… А на голове что? Обомлевшая, она провела рукой по вороньему гнезду спутанных за время болезни волос. Матерь Божья! Она только сейчас опустила взгляд на собственные ноги и поняла, что она так и осталась одета в домашний затрапезный костюм и… Хорошо, что в сапоги, а не в тапки.

Внезапно, на Нику вновь навалился хриплый кашель, да такой тяжелый, что она никак не могла остановиться. Силы быстро покидали ее.

Художник, теперь уже озабоченно и даже участливо смотрел на девушку:

– По-моему, Вы больны. Вам нужна помощь?

Ника, не обращая внимания на его вопрос, ткнула пальцем за спину и проблеяла:

– Не.. Не того…

– Не чего? – не понял он.

Ника, наконец, откашлявшись и шумно вобрав воздух в грудь, выдала:

– Не снимайте полотно. У Вас тут ворон… Он… Ну как бы – подмигивает. И смотрит влево! Понимаете?!

Художник участливо потрогал лоб девушки.

– Да у Вас температура! – воскликнул он, наконец-то прозрев.

– Какая температура? – взвилась Ника.

Она за шиворот схватила непонятливого очкарика и буквально ткнула им в ворона:

– Вот! Смотри! Я же говорю – он мигает!

Но тут ее вновь накрыла волна кашля и она, рухнув на колени, увлекла за собой Художника. Картины, гибко спружинив, выскользнули из его рук, будто карточная колода из неумелых пальцев. Взвившись, они веером обсыпали их с ног до головы. А над ними, каркнув, пролетел потревоженный ворон1.

II.За рамками

– Ника, – решила представиться девушка, когда они, отряхиваясь от песка, поднялись на ноги.

Но он, казалось, ее не слушал. На Художника было жалко смотреть. Тонкая оправа его очков криво сидела на переносице, нижняя челюсть отвисла. Нервными пальцами он перебирал край поднятого с земли полотна картины.

Ника так увлеклась разглядыванием забавной растерянности Художника, что не сразу обратила внимание на то, что ей стало жарко. Она расстегнула две верхних кнопки пуховика и решила, что этому растяпе, наверное, стоит помочь. Он ведь из-за нее растерял все свои картины. Заодно, можно будет еще раз поискать ту самую, с розами. Может, она ее все-таки пропустила?

Ближайшее к ней полотно лежало лицевой стороной вниз. Ника заинтересованно потянула тонкую пластину за край, вытягивая ее из рыхлого песка. Песок был сухой и сразу осыпался. Поверхность изнанки картины была гладкой, словно зеркало, но на солнце не бликовала. Пластик? Не похоже. Слишком легким и тонким этот материал был для пластика. При этом согнуть его почти не получалось. Он упрямо пружинил, возвращаясь в идеально ровную форму прямоугольника. Ника повернула полотно изображением к себе и поднесла поверхность к глазам. Лицевая сторона была иной, пористой. При ближайшем рассмотрении было видно, что поры на ней имели идеальную форму сот. При этом, изображение вблизи не расплывалось, оставаясь таким же четким, как если бы она рассматривала его с «выставочного» расстояния в полтора метра. Удивительно! Так же не бывает!

Ника вместе с Ниночкой невольно постигала азы живописи. На первых же занятиях Лана объясняла то, что изображение изначально рассчитывалось на определенное расстояние для разглядывания. То есть, либо на то, чтобы смотреть на него издали – тогда мелкие детали не прорисовывались. Такая картина, при ближайшем рассмотрении, будет выглядеть достаточно расплывчатой. Либо, если изображению предстояло быть небольшого размера, и ему предстоит рассматриваться вблизи, создается максимальная детализация. Такое смотрящий издали разглядеть попросту не сможет.

Но это изображение тем более раскрывалось, чем ближе Ника приближала взгляд. Проявлялись новые детали. Фантастический мир буквально оживал.

– Эй, как Вас там? Настя? Где это мы? – окрик Художника вывел Нику из оцепенения.