Леха посмотрел на Гейба пристально. Какие гарантии, что приказ лезть на гору исходит от Пасечника, а не от Бабы например?.. А почему сразу Баба, ты слишком высоко себя ценишь. Кто-нибудь из «капитанов» распорядился. Или это вообще самодеятельность «архангелов», обиженных на опалу Майка. Заведут на гору, дадут пинка, и полетишь оттуда вниз. Ничего личного, просто мелкая пакость в адрес Великой Матери, которой ты приглянулся для ритуального секса под луной.
Значит, свидание с Йобой тебя ожидает точно, в отличие от шагоходов. Им-то может еще повезти! А ты покойник при любом раскладе.
— Момент, — сказал Леха.
Он остановился, спрятал лицо в ладонях и принялся дышать, равномерно и глубоко.
— Извини, босс, пакета нет, — буркнул Гейб.
— Да ты продвинутый... — Леха еле-еле заставил себя опустить эпитет «гнида черножопая». — Какой пакет, откуда тебе знать, вы же, братья-разбойники, с другого факультета...
— Ты шутишь, босс, и это хорошо, — сказал Гейб негромко. — Расслабься. Дыши ровнее. Майк просил тебе передать... Если будешь о нем спрашивать... Что у него все нормально, и ты ни в чем не виноват. Майку оставили берет, а это главное.
Леха выглянул из-под ладоней. Гейб смотрел на него спокойно и привычно-ласково, совсем как вчера Майк на Пасечника. Как на капризного ребенка, что напрасно лезет во взрослые дела.
— Пехота... Это то же самое, что зовут «черной милицией», да? Парни в беретах, которые патрулируют город?
— Она самая, босс, но... Не совсем. На улицах в основном молодые бойцы. Хардкорной старой милиции, ветеранов пятидесятого года, осталось мало. Сегодня каждый опытный защитник Абуджи на особом счету. Поэтому Майку сразу дали взвод. Так что все у него в порядке. Тренируются, готовятся.
— К чему готовятся, прости мое любопытство?
— К битве за Абуджу, — ответил Гейб, пожав плечами с легким недоумением: типа, сам бы мог догадаться.
Леха красноречиво оглянулся на шагоходы.
Гейб не менее красноречиво пожал плечами снова.
Ничего себе, у них по плану локальный Рагнарёк с холокостом, и это называется «все в порядке». А у меня банальное похмелье, но я напуган до смерти, — подумал Леха. Обычное похмелье. В «басике» осталась бутылка... Не дай бог! Нельзя! Что за идиотизм, почему, как становится опасно, я всегда пьяный? От трусости, ясное дело. Спрятаться пытаюсь в водку, авось не так страшно будет, когда начнут убивать... Долбаная Африка, воистину место проклятое. Но еще раз этот фокус — нажраться от безнадеги и ждать, куда вывезет кривая, — не пройдет. И в Лимпопо я был с «Избушкой». А здесь я, по меткому выражению Смита, будто голый, потому что без машины. Два года назад все за меня сделала машина. И Рамона...
А ведь она была в Абудже. Почти наверняка — она. А вдруг это знак, что не все еще потеряно, остался смысл жить и надеяться?
А почему бы мне, собственно, не притвориться, не убедить себя, будто это действительно знак? И расправить плечи, и достойно провести еще один поганый денек в Нигерии.
Леха выпрямился. И расправил плечи.
— Пойдем, — сказал он.
В машине хмурый Ури не удостоил его даже кивком. Леха мог бы расстроиться, но вместо этого высокомерно задрал нос, напомнил себе, что проблемы индейцев шерифа не волнуют, и совершил подвиг: даже не потянулся к бутылке джина, торчавшей из кармана на спинке переднего сиденья, где он ее вчера оставил.
Почти час «басик», жужжа и бренча, катился в обход города, огибая центр по широкой дуге. Леха смотрел в окно. Погода была и правда отменная, никаких признаков харматана, чистое небо, всего-то тридцать два градуса. Только пейзаж не радовал: с одного борта виднелись далекие призрачные высотки, такие недоступные, что в их реальность трудно поверить, а с другого — пыльные халупы и сараюшки, уже привычные по западному предместью. И никаких признаков организованного хозяйства. Ничего даже отдаленно похожего на окрестности столицы Лимпопо, где куда ни глянь, круглые поля с автоматическим поливом, и на них вовсю растет еда. Там люди жили, а здесь — доживали, высасывая последние соки из смертельно раненого города.
«Наверное прав Дебанги. Как говорится, тут уже ничего не сделаешь, Господь, жги. Доломать город, вернуть в состояние большой деревни, что раньше была на этом месте, заодно выбить почву из-под ног у «Топоров»... А вот и они, легки на помине».
Под горой Асо, на узкой дороге, что вела мимо нее к востоку, стоял блокпост — несколько джипов с пулеметами. «Басик» затормозил, Гейб вышел, помахал людям в черных беретах. Леха подхватил сумку с аппаратурой и приготовился страдать.
Гора лежала на равнине огромным серым булыжником, совсем не похожая на то, что обычно зовут горой. Ни дать ни взять камень упал с неба. Возможно, камень уронил бог Ифа. И ушел спать. Леха тоже не отказался бы сейчас прилечь, его по пути слегка укачало. В этом был плюс: он совсем успокоился. Но и минус: он совсем не хотел наверх.
— Ненавижу Пасечника!
Гейб деликатно хихикнул.