Техподдержка. Мертвая зона.

В бою по большей части пыхтят. Иногда стонут. Взвизгивают. Ойкают. В общем, издают нечленораздельные звуки. Даже нормально выругаться не успевают. Пилотам в атаке не до разговоров. На перегоне можно и поболтать — или попереписываться в групповом чате, пока машина сама держит курс, следит за дорогой и предупреждает о возможных проблемах. В бою все иначе. Максимум — короткие реплики, да и те в критической ситуации. Любой обрывок информации, выпущенный наружу, может подсказать врагу, где ты и куда идешь. Поэтому в боевой группе пилотов огромную роль играет слаженность действий, умение считывать намерения и движения партнеров, двигаться вместе. Шагоходы часто работают звеньями — двойками или тройками. В такой микрогруппе могут быть машины с разными функциями и разным вооружением. Особенно хороша эта тактика в городском бою. Если видишь шагоход противника, который «просто стоит и на тебя смотрит», значит, ты уже на прицеле у его партнера.

Боекомплект... Его хватает. Шагоходы заточены на быстрые операции. Шесть-восемь-десять, ну, дюжина ракет и боезапас пушки — это не для того, чтобы долго отстреливаться. Да и навьючить на шагоход кучу амуниции — именно навьючить, потому что внутри у современных машин лишнего места нет, — значит увеличить вес, снизить маневренность, ну и повысить риск получить снаряд в боеукладку, с последующей детонацией.

Встречный бой шагоходов — стремительный, яростный, и главное, скоротечный. Конечно, можно часами играть в прятки в городской застройке, вылавливать противника на выстрел, караулить — это понятно. Но ключевое преимущество шагохода — «умная скорость» — лучше проявляется в быстрых сражениях. Когда шагоходы мчатся на прорыв, времени на ответную реакцию очень мало. Только навел, только пальнул — а он считал траекторию ракеты, прыгнул в сторону, еще секунда — и в тебя летит очередь, еще пара секунд — он уже мимо пробежал.

А внутри машины сидит, как в тиски зажатый, пугающе неподвижный человек. И воюет едва заметными движениями кончиков пальцев. Даже головой не крутит, она прижата к высокому подголовнику, чтобы шея не сломалась при отстреле кресла. Человек только бешено вращает глазами. И пыхтит, бедняга. Или стонет.

Вся война у него сейчас внутри шлема. На забрале.

Можно управлять шагоходом по дублирующим мониторам и приборным панелям — когда-то так и делали. Это умение до сих пор важная часть подготовки пилотов. Но пилот без шлема — как рыцарь без щита с родовым гербом. Неизвестный голодранец. Строго говоря, шлем — единственный аксессуар, который принадлежит пилоту безраздельно. Комбинезон может быть весь обляпан патчами с рекламой. Кроссовки, они сами по себе реклама и есть. А на шлеме — индивидуальная раскраска типа «все, что твоей душеньке угодно». Попадаются истинные произведения искусства. И следят за шлемами так, что они практически не ломаются. Бывает, глючат по мелочи, но уж точно не гаснут внезапно. За одним исключением.

Шлем, погасший в бою, означает плохое, очень плохое. Когда гаснет шлем, это значит, все, игра окончена. Последнее, что ты видишь — дико мигающие индикаторы неминуемого попадания и рои объектов, летящих в тебя. Становится на долю секунды очень страшно. А потом мир гаснет. И все заканчивается, чтобы начаться снова.

Катапультирование — это рождение. Хлопок пиропакетов, отстреливших крышку, разрывает уши. Сильнейший пинок под зад. Стремительный полет кресла вверх, как можно дальше от смерти и разрушения. Яркий свет, ветер в лицо, рев выстрелов и взрывов. И ты кричишь. Повисаешь на лямках. Бьешься ногами. А потом лежишь, скорчившись на земле, стараясь вжаться в нее. Чувствуешь себя голым, будто содрали кожу. Человек — слабейшая часть поля боя. Быть слабым — больно.

И ты продолжаешь кричать.

***

Они забежали в зону уже на пару километров, и Элис начала было недоумевать, когда случилось все сразу: эфир заполнился тошнотворным зудящим гулом, замерцали метки на виртуальном экране, и с верхних этажей зданий хлынул на улицу огненный шквал.

Как и следовало ожидать, стационарные точки мазали. Но через несколько секунд зона выкинула номер, от которого Элис мигом вспотела: огонь сквозь первые этажи с параллельных улиц. Какая-то сволочь там быстро ехала и метко стреляла, и была сволочь не одна. Пришлось бросать машину из стороны в сторону рваными галсами и резко уходить в первый же переулок направо. Там Элис метко подстрелила джип с пулеметом и только когда перепрыгнула через него, сообразила, что он просто тут стоял, ржавый, черт знает сколько. С перекрестка свернула налево, засекла пушечный дрон, снесла ему набок боевой модуль и рванула вперед. Их здесь было двое — она и ведомый, — положение и судьбу остальных можно отследить только приблизительно, метки расплывались и дрожали; глушилка хренова, кто ее такую сделал, руки ему оторвать; но вроде все целы пока.