Техподдержка. Мертвая зона.

— Исполнено, — сказал Корсварен. — Пойдемте на кухню, я уже распорядился. И пару таблеток предложу вам. Напрасно вы пили местный алкоголь. И совсем напрасно добавили потом. Не надо делать такое лицо! Я вижу, что добавили! А ведь просил... Что за люди — почему никто не слушает врачей, пока не становится плохо?

— Простите, устал, задремал... — Леха широко зевнул. — Да, выпил! Клянусь, не хотел! Надо было. Оперативная необходимость, компрене ву? Я разрабатывал источник. А источник разработал меня... два раза. До рвоты.

— Шпионские игры! — произнес доктор с выражением. — Ладно, больной, идем лечиться.

— Нет, чай с таблетками потом. Сначала информация.

Доктор пригляделся к больному и кажется понял, что ему попался на редкость упорный экземпляр.

— Ну вот что с вами делать... Тогда... Давайте-ка в капеллу. Если вы ничего не имеете против нетрадиционного использования молельных помещений.

— Там — глухо, да? — догадался Леха, с трудом отрываясь от дивана.

— Единственное место, в котором я полностью уверен. Сам его прозванивал сегодня, можете не беспокоиться. Ну и наш капеллан в прошлом инженер РЭБ, у него ни один несанкционированный электрон сквозь защиту не проскочит.

— Серьезно работаете, прямо на душе потеплело.

— Жизнь такая, мир такой, приходится отвечать на вызовы, — сказал Корсварен, пропуская гостя вперед. — А ведь в детстве мечтал, что стану продавцом мороженого. Хотел нести радость людям скромно и незаметно. А вы?

— Отличная профессия... Да я — что, я же из России. Все русские мальчишки — будущие космонавты. Еще можем воевать с фашизмом. Тоже... Нести радость людям.

— Пассионарная нация, — оценил доктор.

Леха чуть было не съязвил: мол, вашими молитвами, не давала нам Европа засидеться по лавкам. Но Корсварен слишком нравился ему, чтобы издеваться. Да тот и не понял бы наверное, о чем речь.

— У нас просто с национальными символами перекос. Так исторически сложилось. Над этим еще работать и работать... Кстати, о работе. Думал, госпиталь битком набит, и койки в коридорах. А в приемном покое никого — и вообще тишина мертвая. Где больные-то?

— Мы остановили прием еще утром. И вывезли в город всех, кого можно. Сразу как узнали, что едут гости из АТР и тащат за собой боевую технику. По госпиталю объявлен красный уровень, если вы не заметили.

— Н-нет...

— Это хорошо, — сказал доктор. — Значит, порядок.

Капелла оказалась контейнерного типа — тесноватая, но уютная белая коробочка. Леха хотел вести себя воспитанно, однако ноги держали плохо, и он, пробормотав извинения, сразу плюхнулся на скамейку. Корсварен сотворил молитву, с уместной быстротой, но без спешки, и повернулся к нему. Леха засек время.

Короткую версию доклада он отбарабанил за пять минут, уточнения и дополнения заняли еще десять. Почему-то доктора очень заинтересовало поведение Великой Матери; он так и сыпал вопросами — что сказала, как стояла, куда глядела. Отдельно зацепился за ее вспышки ревности. Леха сначала заподозрил, что Корсварен психиатр, а потом решил: наверное с точки зрения начальника госпиталя Вик самый опасный человек в городе. У нее же Йоба. Хорошие девочки не стреляют в красный крест, но чего бы им не стать плохими временно, да ка-ак бахнуть сюда фугасным, чисто по-нигерийски, веселья ради.

Он планировал вывалить мальтийцу все кроме «батарейки», но под конец, глядя в честные глаза доктора, подумал: а какого, собственно, черта. Если не упоминать «батарейку», в рассказе слишком явно слышны умолчания и нестыковки. Они раздражали его самого, — и до чего же учтиво мальтиец делал вид, будто не заметил их... Леха запнулся.

— Что не так? Вы в порядке? — встревожился доктор.

— Да просто обстановка... Так и ждешь реплики: слушаю тебя, сын мой!

— Слушаю тебя, сын мой! — доктор усмехнулся. — Но вы же не религиозны, верно?

— Хм... Мог бы сказать, что религия это устаревшая гуманитарная технология, которая уже давно не оправдывает себя. Она готова к ревизии, более того, она ее заслужила. Проблема в том, что если отнять религию у технологов и отдать народу... — Леха красноречиво ткнул пальцем в стену. За стеной была Абуджа. Доктор понимающе кивнул. — Но мы тут вроде работаем, некогда теоретизировать. Слушайте... отец мой.

И выдал про «батарейку».

Доктор так и сел на лавку. Рухнул мешком, как до этого Леха.

— Это же все объясняет! — выпалил он.

— К сожалению, не упрощает.

— Да, но... Почему я раньше не догадался...

— Не огорчайтесь. Я тоже не догадался. Даже в Институте, где людям деньги платят за разработку версий, если кто и подумал о «батарейке», сам себе не поверил. Это слишком далеко за гранью нормы — тащить реактор на дикие земли, прямо террористам в лапы. Дьявольски эффективно и столь же безумно.

— Дебанги знает, как вы считаете?