Техподдержка. Мертвая зона.

— Так подойдите к Дебанги... А-а, понимаю. Конфиденциальная информация. Но у нас тоже... Сами видите. Комиссар попросил отключить раздачу интернета на личные устройства персонала. Опечатал наш роутер. Связь осталась только на дежурных постах, и там сидят эти нелепые соглядатаи Агентства. Самым бесстыдным образом смотрят через плечо. Извиняются, конечно. Но смотрят.

— Комиссар превышает свои полномочия, вам не кажется?

— Нет, — коротко ответил доктор. — К сожалению, не превышает. И он был настолько любезен, что объяснился: это из-за вашей группы.

— Он же сам нас сюда пустил... Ну да. Ясно. Мы удачно подвернулись ему под руку, чтобы устроить шпионскую паранойю и закрутить гайки.

— Интересная версия, — доктор едва заметно улыбнулся.

— Проклятье. А если я вас попрошу об услуге? Пять минут и никакого риска. Вы зайдете на один ничем не примечательный сайт и оставите там комментарий самого невинного свойства. Погодите, доктор... — Леха жестом остановил Корсварена, открывшего было рот. — У нас беда. Семеро научных сотрудников Института в плену у «Черных Топоров». Нужно их вытащить, и очень быстро.

Доктор заметно переменился в лице, и Леха не понял, как это выражение трактовать. В целом он сказал бы, что Корсварен сильно напрягся.

— Но тем более вам надо к Дебанги...

— Понимаете, я ему не верю. Ни одному его слову.

— Это нормально, — сказал доктор, чем окончательно и бесповоротно расположил Леху к себе. — Он функционер ООН, чего вы от него хотите...

— Я? Хочу, чтобы за ним тянулся хвост покороче. — Леха секунду помедлил и пошел ва-банк. — Понимаете, есть основания подозревать, что господин Дебанги в прошлой жизни был оружейным бароном, известным на всю Африку. В этом качестве он трагически погиб, лет десять назад, а теперь возродился в личине комиссара АТР. Нетривиально, да?

— Такое случается, — доктор обеими руками потер глаза. — В последнее время все чаще. ООН сильно изменилась, и ей нужны разные люди для разных задач.

— Ну да, согласен, у Дебанги могут быть самые невообразимые связи на континенте. Но еще и самые невероятные личные интересы. И я не представляю, где кончаются задачи Агентства и начинаются его собственные. Может, я перестраховщик. Но я не дам ему в руки ни единого козыря. А семеро наших в плену у Бабы — даже не козырь, а джокер. Мне не хватит интеллекта представить, как его разыграет комиссар. Я точно знаю одно: Институт в системе координат Дебанги котируется очень низко. Комиссару незачем помогать Институту, а вот устроить многоходовую провокацию, смысла которой мы не поймем, зато окажемся в дерьме по уши — это ему раз плюнуть... В общем, не стоит вовлекать такого сложного человека в наши простые дела. У нас задача предельно ясная: освободить семерых пленников.

— Вы всегда так откровенны с малознакомыми людьми?

— С хорошими людьми, — поправил Леха.

Доктор вздохнул. Потом зевнул.

— Мы — гуманитарная миссия, — сказал он. — Нет у меня полномочий вмешиваться в политику. Тем более, в геополитику. Как частное лицо я наверное сочувствую Институту Шрёдингера. Но как главный врач госпиталя...

— Я же вас не прошу устраивать спасательную операцию! — перебил Леха.

Поймал короткий острый взгляд Корсварена и чуть не хлопнул себя по лбу. Чего-чего, а небольшой спасательный рейд со скромным фейерверком доктор учинил бы с превеликим удовольствием. Это было написано у него на лице крупными четкими буквами.

— Надо только подать сигнал нашим. А если у Дебанги хватит наглости спросить: чего это вы, доктор, мудрили, лазая среди ночи по каким-то невнятным сайтам — вы спокойно и честно ответите: посылал шифровку. И тут его наглость кончится.

Доктор поджал губы.

— Послушайте! — взмолился Леха. — Я же не соврал насчет мифологии йоруба! Пленных было двадцать восемь, осталось семеро! Каждое полнолуние одного из них приносят в жертву Йобе. Еще двое суток — и погибнет следующий! Если мы не отправим шифровку в Институт, это будет на нашей совести. Теперь уже на нашей с вами, потому что вы — в курсе дела. Я хотел через Лоренцо — знаете Лоренцо? — так он удрал из города. Крысы бегут с корабля... Извините, ради бога извините, что втянул вас в это. Но у меня нет выбора.

— И как поступит Институт? — пробормотал доктор, глядя под ноги.

— Не знаю, — честно ответил Леха. — Но мы должны послать сигнал. Тогда у нас будет хотя бы моральное право умыть руки.

— А вы уверены... В смысле — насколько точны ваши данные?

— Я видел пленных своими глазами. Персональная ремонтная бригада Великой Матери. Тяжелое зрелище. Может, я зря это говорю, но они под наркотиками и вряд ли понимают вообще, что с ними творится. Полностью самодостаточные зомби. Но даже если там у всех личность разрушена необратимо — это не снимает с нас ответственности. В полнолуние убьют не жертвенную скотину, а конкретного человека. У него есть имя и номер страховки, он гражданин какой-то страны...

— Вот это меня и беспокоит!

— Доктор, ну вы же не политик! Или я неправ? Вы в данном случае просто скорая помощь.

— Ах, если бы.