Текила-любовь

– Что? Я? Нет, – Оля елозила на его плече надеясь соскочить на пол, но получила смачный шлепок по ягодице, – ай, за что?

– Ты не ответила на мой вопрос.

Приятным приземление на кровать назвать можно было с трудом. Руки скованы, волосы взлохмачены… И плевать, если каблуком убийственных туфель она заденет и порвёт простынь – сам виноват. И нечего вот так, выразительно приподнимая бровь, смотреть на неё.

– Я не получил ответа на свой вопрос.

Оля фыркнула: похоже, что и он решил поиграть, потому что ни в жизнь она не поверит, что Комиссаров мог быть дерзким, властным, деспотичным альфа-самцом. В «Роще» его считали самым лояльным директором. Ну хотелось ему потешить своё самолюбие, что ж…

– Я, я хотела тебя удивить.

– И у тебя получилось, – Володя навис над ней, удерживая вес тела на вытянутых руках. – С первой минуты, как я увидел тебя в этих туфлях. А знаешь, о чём я мечтал?

Она отрицательно покачала головой и стиснула колени, надеясь, что он не заметит, насколько этот бархатный, с хрипотцой голос делал влажными её трусики. Но словесного ответа она не услышала. Коленом раздвигая стройные ножки, Комиссаров наклонился и прикусил мочку уха, заставляя Ольгу вскрикнуть. Его ладонь не просто накрыла треугольник в развилке её ног, она заставляла девушку гореть и желать большего. Довольная усмешка приподняла уголки его губ, когда он почувствовал, насколько мокрым стало её бельё.

– Значит, тебе это не нравится?

Без прелюдий, без предупреждения, Володя отодвинул в сторону тонкую полоску трусиков и ввел в неё сразу два пальца, заставляя шипеть и вгибать спину.

– Господи, – он не мог не ощущать, какой узкой, влажной и горячей она была, – ты меня не просто с ума сведёшь, ты меня в гроб вгонишь раньше времени.

Он отстранился, выпрямился и уловил нотки разочарования в едва слышном выдохе. Сорвал с себя рубашку, что всё ещё болталась на нём, и отшвырнул её в сторону. А затем, не отводя карего взгляда от девушки, что приподнялась на локте одной руки, наблюдая за ним, достал из верхнего ящика прикроватной тумбочки спайку презервативов, надорвал один конвертик и раскатал латекс по своему члену.

– Ты не представляешь, как сильно я хочу тебя трахнуть. В этих убийственных туфлях. Но, – он снова втиснул колено между её ног и навис над ней. – Игра продолжается. Руки за голову.

Он едва сдержал улыбку, когда увидел, как в ставших карамельного цвета радужках заискрилось веселье. Оля шумно втянула носом воздух, когда большая мужская ладонь накрыла её грудь. Можно было не сомневаться, что даже через плотный атлас Комиссаров чувствовал, как затвердели её соски. Его губы едва коснулись кожи над кромкой лифа обжигая и возбуждая её. А потом проворные пальцы один за другим расстегнули крючочки на корсете. Один, второй, третий…

Прохладный воздух превратил и без того напряжённые вершинки груди в две твердые жемчужины, и Оля невольно выгнула спину, прося о большем. И снова не смогла сдержать стон, когда Владимир наклонился и обхватил ладонью одну полусферу, вобрав её в свой рот. Срань господня… Она боялась, что каблуки «трахни меня» туфель порвут тонкую ткань простыни от того, как она скользила ножками по гладкой поверхности. Ей хотелось коснуться его. Пропустить сквозь пальцы мягкие волосы, а затем, вцепившись в них, притянуть этого сводящего её с ума мужчину ближе к себе.

– Нетерпеливая. Ненасытная, – его обрывочные фразы в перерывах между почти грубыми ласками покоряли её. – Издевалась надо мной… теперь моя очередь.

Это в самом деле было сродни безумию. Владимир не знал, не мог понять, что творила с ним эта молодая женщина. Он наслаждался вкусом её кожи; её стоны были самой завораживающей музыкой для его ушей. Он был опьянён ею. И понимал, что не испытывал подобного уже многие-многие годы.

Его тянуло к Ольге. После стольких женщин, после невероятного количества секса – только к ней, и это не просто пугало. Это сковывало его сознание ледяным панцирем страха. Как? Как он, взрослый мужчина, докатился до такого? Кому скажи – не поверят. Но именно по этой причине он и держал между ними необходимое ему расстояние «на людях». Но не сейчас.

Сейчас он наслаждался этой близостью. Этой податливостью и своей властью. Был готов зарычать словно дикий зверь, когда запах её возбуждения коснулся его ноздрей.

Его ладонь снова отодвинула в сторону кружевные трусики, накрывая её лоно. Прикусив сладкий и твёрдый, как карамель, сосок, Владимир не мог сдержать улыбку от того, что Оля чуть шире раздвинула ножки, приглашая его двигаться дальше.

– Боже. Малышка, я скучал по тебе все эти дни.

– И я скучала, – её бедра двигались навстречу его пальцам. Она не выдержала, обвила руками его шею и, уткнувшись в изгиб ключицы, выдохнула: – чертовски скучала.

Господи, что же она наделала? Лучше бы откусила себе язык. Этим признанием она уничтожила себя, подписала себе приговор. Отказывалась быть его игрушкой? Сама хотела установить правила? И что в итоге?