Тела в Бедламе

— Так-то лучше, — весело прощебетала она. — Женщины любят комплименты. Ну, давай, говори.

— Хватит с тебя.

Она сделала вид, что надулась, и вдруг спросила:

— Ты готов? Уже давно стемнело.

Я поглядел в окно на вечернее небо:

— Пожалуй. Ты непременно хочешь поехать со мной?

— Непременно. Особенно теперь.

Я подошел к ней сзади, наклонился, отодвинул носом ее волосы и поцеловал в шею. Она дернула головой и простонала:

— Не надо, Шелл, отстань.

Я отстал.

— Ты зверь! — воскликнула она.

Я улыбнулся:

— Пошли. Мы и так уже потеряли уйму времени.

Ее фиалковые глаза сверкнули:

— Потеряли! Ну и ну! Мне это нравится. Это надо же…

— Шучу, шучу, — спохватился я.

— То-то же. — Она встала, улыбнувшись.

Мы спустились вниз. Я открыл перед ней дверцу «кадиллака», затем обошел машину и сел за руль Меня поразило выражение лица Холли: ее брови насупились, рот приоткрылся.

— Шелл, — с придыханием спросила она, — что это?

Дрожащим пальцем она показывала на отверстие в ветровом стекле.

— Насчет этого не беспокойся, милая.

— Но что это? Пулевое отверстие?

— Да. Я же говорил тебе, что парни не шутят. Они играют всерьез.

Я завел двигатель и отъехал от обочины. Холли придвинулась ко мне вплотную. Когда мы выехали на бульвар Уилшир, она подсказывала мне, как проехать к ее дому на улице Берендо.

Внезапно она сказала:

— Разве не забавно, Шелл, что я почти ничего о тебе не знаю?

— Ты знаешь обо мне столько же, сколько я о тебе.

— Пожалуй. Ну, расскажи мне о себе. Я все хочу знать о тебе.

— Ничего особенного. Вырос я здесь. Некоторое время работал в доках. Потом четыре года моим бизнесом было убийство. А после всего я открыл тут агентство. Вот, собственно, и все.

— Что это за четыре года?

— Годы войны, золотце. Я был морским пехотинцем.

— Но это же не убийство.

— Неужели?

Помолчав, она поинтересовалась:

— А что сейчас? Где ты живешь? Что ты делаешь, кроме слежки? — Улыбаясь, она крепко сжала мою руку.

Повернув налево, на Уилшир, я направился в сторону Берендо.

— Ты знаешь клуб «Уилшир-кантри» в Голливуде? — спросил я.

— Ага. Ты живешь там?

— Не совсем. Через улицу от него, в апартаментах отеля «Спартанец» на Норт-Россмор. Навести меня как-нибудь, и я покажу тебе моих рыб.

— Рыб?

— Угу. Маленьких тропических рыбок. Разных. У меня два аквариума с рыбками.

— Никаких гравюр?

— С рыбками гравюры мне ни к чему.

Она тихо рассмеялась:

— Поехали прямо сейчас. Я хочу посмотреть на твоих рыбок.

— Бесстыжая девка.

— Точно. Поехали.

— Не теперь. Сначала дело. Но приглашение остается в силе. Правда, мне придется приглядывать за тобой. Через две двери по коридору от меня живет некий доктор Пол Энсон с блуждающим взглядом и умением находить подход к больным. Он может подстеречь тебя и попытаться заманить к себе коллекцией медицинских фотографий. Я бы тебя ему не доверил.

— Но ты ведь сможешь защитить меня от доктора с его вожделеющим взглядом?

Я сжал ее мягкое плечо;

— Смогу.

Она прижалась ко мне еще теснее, но, как ни приятно мне было, мы уже подъезжали к ее дому. Разумеется, я мог бы проскочить мимо него и выехать на шоссе. И погнать по побережью. В Мексику. Или на восток, в Лас-Вегас. Куда угодно. Чтобы просто наслаждаться жизнью, расслабиться, удалиться от убийства, насилия, крови. Было бы восхитительно путешествовать вот так, с Холли, держащей меня за руку и положившей голову на мое плечо, а нас бы обдувал свежий ночной ветерок.

Однако вместо этого я медленно объехал квартал, где находился дом Холли, и не увидел ни одной машины, припаркованной поблизости. Я остановился перед ее домом, оставив мотор включенным. Две-три минуты мы сидели молча, потом я попросил:

— Дай мне твой ключ, Холли. От входной двери.

— Но почему?

— Я не собираюсь сразу входить. Хочу порезвиться немного. Может, увижу кого, кто тут болтается.

Она дала мне ключ, и я подошел к двери, отпер ее, нащупал внутри выключатель, зажег свет и вернулся к машине.

— Зачем такие хитрости? — спросила Холли.

— Не думаю, чтобы кто-то следил за домом. Но если это так, они решат, что ты вернулась домой. Так что подождем немного.

Мы ждали. Мотор еле слышно мурлыкал на холостых оборотах, скорость была включена, а педаль сцепления выжата на всякий случай. Ничего не случилось. Но мы продолжали тихо сидеть в темноте. Луна почти полностью скрылась за облака.

— О'кей, детка. Бегом! — велел я.

Выключив двигатель, я оставил ключ в замке зажигания. Мы вошли в дом.

— Полагаю, свет нам понадобится. Но не будем здесь задерживаться.

Она молча кивнула и, пересекая гостиную, сказала:

— Я достану фотографию.

Я остановил ее и спросил:

— Ты вроде говорила, что не имеешь понятия, как Брэйн сделал снимок?

Она обернулась:

— Да. Он где-то застал меня врасплох, но я не знаю, как это могло случиться.

Продолжая размышлять, я задал новый вопрос:

— Брэйн никогда не расставался со своей фотокамерой, а не было ли у него возможности проникать на съемки на студии и делать там неожиданные снимки?

Она покачала головой:

— Вряд ли. На студии очень строго следят за этим.

— Оно и понятно.