Тела в Бедламе

Я приземлился на свой зад, слыша хриплый смех Датча. Его рука со свистом рассекла разделявший нас воздух, и его ладонь врезала мне по зубам. Я почувствовал, как моментально вспыхнули губы, и ощутил кровь на языке. Сидя на полу, я матерился, посылая и Датча, и Флема куда подальше, не делая различий между ними, пока Датч не стукнул меня снова. На этот раз кулаком. Боль обволокла меня, и я заткнулся. Мой мозг и без того был в плачевном состоянии.

Однако Датч выглядел не лучше. При свете приборной доски я разглядел его лицо, и у меня не осталось сомнений, что именно его я заметелил на крыльце дома Холли. Его глаза все еще напоминали улиток, но один из них почти полностью заплыл, а под носом виднелись следы крови. Губы у громилы распухли, как у негра, и, когда он раскрыл рот, чтобы сказать что-то, я увидел щербины на месте выбитых зубов.

Но я не успел сполна насладиться видом парня, тот заявил:

— Я убью тебя, Скотт. Ты уж извини, но я просто должен тебя убить.

Он с трудом выговаривал слова распухшими губами. Я не успел ответить. На переднем сиденье Флем нервно прочистил горло и вмешался:

— Датч, босс не велел убивать парня. Он сказал: «Достаньте его».

— Заткнись! — огрызнулся Датч. — Делай, как я скажу. Босс приказал достать его, верно. Ну а я тупой, понял? Подумал, надо убить парня, когда босс распорядился достать. Никаких проблем. Все логично, понял?

Нет, этот тип мне совсем не нравится. И логика его мне не по душе, но, по всей видимости, у меня уже не остается шанса оспорить эту его логику. Датч решил убить меня, а я, связанный по рукам и ногам, вряд ли смогу ему помешать.

Я спросил Датча:

— Не возражаешь, если я поднимусь?

Датч рассмеялся:

— Валяй. Устраивайся повольготней. Только скажи мне сначала: «Пожалуйста».

— Пошел ты…

Тыльная сторона руки снова с силой проехала по моим губам. Если я не буду держать свою большую пасть закрытой, очень скоро она станет еще больше. И будет выглядеть так, как у Датча.

Он вежливо, даже слишком вежливо сказал:

— Извините, мистер Скотт. Но не заставляйте меня делать это.

Я постарался говорить спокойным голосом:

— Мне сидеть здесь или я могу подняться?

— Давай подымайся, — проскрипел он. — И не вынуждай меня избивать тебя. Все должно выглядеть как самоубийство.

— Самоубийство? Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?

Он оскалился щербатым ртом:

— Вот как обстоят дела, Скотт. Твоя пушка у меня. Не эта. Ты думал, что эту ты отобрал у меня. — Он пошевелил правой рукой, и свет отразился на автоматическом пистолете 45-го калибра с перламутровой рукояткой, который так недолго пролежал в ящике моего письменного стола. — Сечешь, красавчик? Я убью тебя сам.

Ему, должно быть, было довольно больно растягивать разбитые губы в ухмылке, но он так радовался, что не мог совладать с собой.

— Я застрелю тебя из твоего же револьвера. Но если ты вынудишь меня рукоприкладствовать, это не будет похоже на самоубийство, так ведь?

На его вопрос отвечать было не обязательно. К тому же он явно меня подзуживал. Веревки на кистях моих рук и на щиколотках были завязаны довольно туго, однако я мог раздвинуть ладони и шевелить пальцами, а также двигать ступнями.

Я положил ладони на сиденье, подобрал под себя ноги и начал приподниматься.

— Смотри, не балуй, — прорычал Датч. — Если выкинешь что-нибудь, мне придется изменить план и пристрелить тебя из моей любимой маленькой пушечки. — И он сунул мне под нос эту свою любимую маленькую пушку. — Так что будь осторожен.

Он мог бы и не предупреждать меня, хотя какая мне была разница в конечном счете? Единственной удачей во всей этой передряге было то, что мои руки связали спереди. Вдруг у меня судорогой свело желудок, когда я сообразил, что я посчитал удачей. Связанные руки! Однако это было, несомненно, лучше, чем если бы мне их завели за спину. Ребятки, вероятно, очень спешили.

Голова моя болела адски, но мыслил я все же ясно, и до меня наконец дошло значение этой поездки в никуда. Перебраться с пола на сиденье я хотел главным образом для того, чтобы увидеть, куда мы едем, хотя было и непонятно, что мне это дало бы. Я связан по рукам и ногам, и профессиональный убийца держит меня на прицеле. И везут они меня не к боссу. Похоже, поездка для меня — последняя.

Я и раньше бывал во многих переделках, но никогда не чувствовал такой безысходности.

— Послушай, Датч, Мэйс не будет в восторге, если ты меня прикончишь.

— Зато я буду в восторге. А с Мэйсом я как-нибудь разберусь.

Я невольно хохотнул. У меня был шанс «разобраться» с Мэйсом, и я-то прекрасно понимал, что этому пентюху никогда с ним не справиться. Но он мог отлично справиться со мной.

Датч наклонился ко мне.

— Что тут смешного? Я уже отказался от идеи о твоем самоубийстве. Я все равно воспользуюсь твоей пушкой, но сначала прогуляюсь ею по твоему лицу.

— Мою пушку ты можешь получить только у Мэйса. Разве он приказал тебе прикончить меня?