Телефон

— Ладно, ладно. Слушайте дальше. В эти дни в Палермо все рабочие и крестьянские главари острова собрались. Карабинерам, которые по-прежнему уверены, что ваш зять входит в шайку, удалось раздобыть его адрес.

— Как?

— Как, как… Не будем об этом говорить, так и для вас лучше, и для меня. Им известно, что он в Палермо, известен его адрес, и они наизнанку вывернутся, все возможное и невозможное сделают, чтоб вашего зятя поиметь, показав, что он снюхался со смутьянами. Иначе доблестным карабинерам лицо не спасти. Это про роль государства. Что касается роли мафии, то есть командора Лонгитано, тут уже слово вам. Выкладывайте все, что знаете. Между командором и Пиппо Дженуарди явно черная кошка пробежала. Голову на отсеченье даю, что и за нежеланием компании Спарапьяно поставлять Дженуарди лес, и за отказом землевладетелей разрешить установку телефонных столбов на их земле, и за поджогом экипажа стоит наш дон Лолло. Что с вами? Вы плачете?

— Еще бы мне не плакать, когда мой бедный зять оказался между двух огней! С одной стороны — государство, с другой — мафия.

— Он не один такой, если это может вас утешить. Три четверти сицилианцев находятся в том же положении: с одной стороны — государство, с другой — мафия. Но мы теряем время, которого у нас в обрез. Положение серьезное. А потому необходимо, во-первых, чтобы Пиппо Дженуарди немедленно уехал из Палермо в другое место, а во-вторых, чтоб вы ему туда не писали. Те, кому это надо, найдут способ добраться до писем и установят по конвертам его новый адрес.

— Можно воспользоваться оказией. Моя Лиллина неважно себя чувствует — женские хворости. Через пару дней она едет с сестрой в Палермо, к гинекологу. Я все передам Пиппо через Лиллину, так будет надежнее.

— Отлично. А теперь расскажите мне, чего он не поделил с доном Лолло Лонгитано.

Г

(Командор Лонгитано — Пиппо)

— Сюрприз, сюрприз, сюрприз!

— Дон Лолло! Неужто вы! Пресвятая Богородица! Умираю!

— Синьор Дженуарди! Синьор Дженуарди! Что с вами? Вам плохо? Никак, обмер, сукин сын! Ничего, сейчас он у меня очухается!

— О господи! Вы меня бьете?

— В чувства привожу.

— Господи! Так и до смерти забить недолго.

— Подумаешь, по щекам похлопал! Фу, какая вонь! Это еще что за фокусы?

— Это я обделался. Вы разрешите мне помолиться перед тем, как… Ведь разрешите, дон Лолло? Боже милостивый, каюсь… Призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои.

— Хватит дурака валять, синьор Дженуарди.

— Дева Мария, мне холодно! Озяб я, аж трясет всего. Можно, я одеяло натяну?

— Натягивайте на здоровье. И бросьте ныть! Слезы-то утрите.

— Они сами текут. Дева Мария, как холодно! Аж трясет всего.

— Да успокойтесь вы наконец, синьор Дженуарди! Успокойтесь и послушайте, что я вам скажу. Я хоть и болею, а дал себе труд приехать из Монтелузы в Палермо, чтобы с вами отношения выяснить.

— Извините за вопрос, вы при оружии?

— А как же!

— Господи! О, Мадонна! Зачем револьвер вынимать? Убить меня задумали? Боже милостивый, призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои.

— Замолчите! Кончайте скулить!

— Легко сказать. Поставьте себя на мое место. Как мне не плакать, как не молиться?

— Смотрите, если вас мой револьвер пугает, я сюда его положу, на комод, подальше от себя.

— А теперь в жар бросило. Пресвятая Дева! Ух, до чего жарко! Аж взопрел весь! Окно не откроете? Я сам не могу, упасть опасаюсь, ежели с постели поднимусь.

— Откроем синьору окошко. Заодно, глядишь, и вони поубавится. Синьор-то обосрался. Ну вот, теперь окошко открыто, так что осторожнее.

— Что значит — осторожнее? Что вы хотите этим сказать?

— То, что если вы не возьмете себя в руки, чтобы спокойно меня выслушать, я выкину вас в окно, которое по вашей же просьбе и открыл.

— Я уже взял себя в руки. Уже успокоился. Говорите.

— Ваш тесть синьор Скилиро приходил ко мне третьего дня, чтоб сказать…

— Так это он дал вам мой палермский адрес?

— Ничего подобного.

— Откуда ж вы могли…

— Адрес узнать? Это вас не касается. И больше меня не перебивайте. Не терплю, когда меня перебивают. Продолжим. Ваш тесть приходил объяснить, что произошло недоразумение. Короче говоря, он поклялся, что вы и Саса Ла Ферлита не сговаривались посмеяться надо мной.

— И я клянусь! Лопни мои глаза!

— Замолчите, я сказал! Ваш тесть убедил меня.

— Слава богу!

— Но только наполовину.

— Наполовину? Что значит — наполовину? Нарочно кишки из меня тянете.

— Наполовину значит наполовину. А мне вся правда нужна, чистая правда. Я хочу точно знать, что между вами и Сасой не было сговора. Мне доказательства требуются.

— Понял. Скажите, каких доказательств вам не хватает… Скажите, что я должен сделать, и я сделаю.

— Всему свой час. Кстати, я привез вам два письма. Потом прочитаете, но если хотите, я скажу, что в них написано. Одно — от компании Спарапьяно, они пишут, что вышла ошибка, тысячу раз извиняются и обещают поставлять столько леса, сколько вам понадобится.

— Вы шутите?