Телефон доверия. Сборник рассказов

Серые футболка и шорты, серая кожа, серые глаза – бесцветный, в неподходящей для снежной зимы одежде. Он появился из ниоткуда и напоминал оживший кадр из немого, чёрно-белого фильма.

Иногда он порывался взять женщину за руку, но его ладонь лишь проходила насквозь. И тогда ребёнок, поджав губы, прятал руки за спину и ускорял шаг, чтобы оказаться немного впереди Ирины, будто желая, чтобы на него обратили внимание. Женщина на это лишь слегка приподнимала уголки губ и снова шептала, успокаивая ни то себя, ни то своего призрачного спутника:

– Скоро, мой милый. Скоро…

Добрая, старательная Ирина всю жизнь проработала в детском саду, ведь именно в детях заключалась единственная её отрада. Детях, возможности иметь которых, она была лишена.

Бесплодие – страшный диагноз, поставленный врачом после первых родов. Тогда думалось, что всё это – ерунда, что через любые препятствия можно перешагнуть, когда рядом любящий муж и крепкий румяный малыш. Но беда, как водится, не приходит одна – не прошло и семи лет, как Пашеньки не стало…

«Корь, осложнения, летальный исход», – гласила больничная справка. Сухо, лаконично и необратимо.

Сначала Ирина плакала. Потом кричала. А после слёзы высохли, и она замолчала, поняв, наконец, что Бог не вернёт ей сына, сколько его ни проси.

Работа в детском саду стала для Иры отдушиной. Всю нерастраченную любовь она дарила своим воспитанникам, в каждом находя черты погибшего сына. Шли годы, жизнь не становилась лучше. Иру бросил муж, не выдержав её маниакальной любви к тому, кого больше нет. Фотографии детей из детского сада заполонили все стены в квартире. Долгими вечерами безутешная женщина вглядывалась в детские лица, невольно пытаясь отыскать среди них свою кровиночку. А затем… затем появился и сам Паша, такой, каким был когда-то…, и она обрела надежду.

– Тебе что же, совсем не холодно? И есть тебе, наверное, теперь не хочется? – ласково расспрашивала Ирина сына, стягивая пальто и вешая его на крючок у входной двери.

Паша лишь улыбался в ответ, смешно склонив голову набок. С самого своего возвращения в мир живых мальчик не произнёс ни звука, и Ирина решила, что, его ответы просто не долетают до неё через призму материального мира. Но она продолжала разговаривать с ним. Ей приятно было думать, что он чувствует её заботу.

– Помнишь, как ты любил манную кашку? – спросила она, проведя рукой над лопоухой головой мальчишки. – Сладкую, жидкую и без комочков. Если хоть один находил, сразу есть отказывался. Я тогда твою тарелку уносила, комочки все вылавливала, а потом возвращалась. И ты думал, что я тебе заново манку приготовила… А ещё подсушенные хлебные корочки, помнишь? Оторваться же от них не мог! Наберёшь целую тарелку, на кровать заберёшься и хрустишь ими. Простыня потом вся в крошках, но я не ругалась, разрешала – сама в детстве так же делала…

Она всё говорила, и говорила, и лицо её светлело с каждым новым словом. На короткий миг воспоминания сделали Иру прежней – красивой, улыбчивой, статной, напоминая о времени, когда за ещё совсем молоденькой рыжеволосой девушкой увивались косяки поклонников.

Но вот, поток слов иссяк, и в квартиру вновь прорвалась промозглая удушающе-горькая реальность, в которой у Иры не было ничего.

Плечи женщины опустились, уголки губ поползли вниз. Она подняла взгляд на сына и вдруг потянулась к его взъерошенной макушке. Как безумно хотелось ей прикоснуться к своему ребёнку, прижать к груди, почувствовав ровное биение сердца. Рука прошла насквозь…

– Потерпи немножко, непоседа, – наиграно беззаботно сказала женщина, пытаясь скрыть за словами боль. – Сейчас закончу кое-какие дела. Подожди немножко, маленький.

Оставив Пашу одного, Ирина зашла на кухню. Плотнее прижала окна, расставила по своим местам четырёхногие табуретки. Собрала со стола грязную посуду и, включив воду, смыла с тарелок остатки завтрака. Ей неприятно было бы думать, что кому-то после пришлось бы мыть их за неё. Закончив, Ирина направилась в спальню. Стены удручали непривычной пустотой. Вчера с них были сняты и заботливо уложены в коробку все детские фотографии. Ира перечитала лежавшее на полке, рядом с портретом Паши, завещание, в котором она всё своё имущество отписывала Детсаду №34.

Теперь, когда дела были улажены, Ира могла приступить к задуманному. Она давно решила, что постарается никому не создавать проблем, тем более соседям. Уж пусть лучше её найдут доктора.

На том конце провода дежурный скорой помощи принял вызов.

– Кажется, это приступ, – покашливая, объяснила Ирина и, перед тем как повесить трубку, добавила, – возьмите ключи у Илоны Владимировны из квартиры напротив.

Закончив разговор, женщина повернулась к сыну. Тот сидел на ковре возле дивана и смотрел на неё, будто ожидая чего-то.

– Пашенька, подожди меня в коридоре, я сейчас приду, – прошептала женщина, мягко показав в сторону прихожей.

Мальчик кивнул и, легко вскочив на ноги, вприпрыжку побежал в указанном направлении.