Телефон. Звонки из прошлого

Английский военный историк Роберт Кершоу в книге «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных» на одной из страниц дает воспоминание солдата вермахта ефрейтора Эриха Шютковски из горно-пехотного полка:

«Нам было сказано, что все это (война против России — Авт.) кончится через каких-нибудь три недели. Другие были осторожнее в прогнозах, они считали, что через 2–3 месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией? Ты что, забыл?»

Но в большинстве своем офицерский корпус и некоторые трезвомыслящие генералы германской армии с уважением и всерьез воспринимали Красную армию. Они считали русского солдата выносливым, способным выполнять поставленную задачу даже в нечеловеческих условиях.

20 марта 1941 года фельдмаршал фон Клюге распорядился уделять на учениях больше внимания развитию у солдат выносливости. Он считал, что в России нечего рассчитывать даже на минимальный комфорт. И людям, и гужевому транспорту с учетом огромных территорий противника предстоит совершать продолжительные марши. Не исключал он применения Москвой химического и биологического оружия. Он считал русских «детьми природы», поэтому настаивал на качестве подготовки тактики ночного боя. А еще Клюге признавался, что русская армия лучше экипирована, чем немецкая.

Ошибались боши, крепко ошибались. Хотя первые победы на советской земле им внушали уверенность, что к осени Москва будет у них в кармане.

Но для 45-й пехотной дивизии вермахта битва за Брестскую крепость оказалась безрадостной: 21 офицер и 290 унтер-офицеров, не считая солдат, погибли в первый же день войны. А за первые сутки в России соединение потеряло почти столько солдат и офицеров, сколько за шесть недель французской кампании.

Начальник штаба командования люфтваффе генерал-майор Гофман фон Вальдау через 9 дней после начала войны (31 июня 1941 года) писал в своем дневнике:

«Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствует нашим первоначальным предположениям… Советские пилоты — фаталисты, они сражаются до конца без какой-нибудь надежды на победу и даже на выживание, ведомые либо собственным фанатизмом, либо страхом перед дожидающимися их на земле «комиссарами».

Стоит заметить, что в первый день войны с Советским Союзом люфтваффе потеряли до 300 самолетов. Никогда до этого ВВС Германии не несли таких больших потерь.

Итальянскому корреспонденту и писателю Курицио Мала-парте (настоящее имя Курт Эрих Зукерт — Авт.) один из танкистов группы армий «Центр» заявил: «Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить».

Немецкой прессе запретили публиковать карты России, на которых эта страна была представлена целиком. Геббельс объяснил это так:

— Огромные расстояния могут напугать общественность;

— Солдат не должен знать, как дерутся русские;

— Воину вермахта нужно только метко стрелять, а не рассуждать;

— За солдата думают командиры и фюрер…

Уже в начале 1942 года немецкие солдаты стали понимать, что обещанная Гитлером победа в войне вряд ли скоро придет. Военные контрразведчики в ходе допросов немецких военнопленных сигнализировали в Москву о психологическом состоянии солдат вермахта. Так, в спецсообщении от 29 января 1942 года «О моральном состоянии немецкой армии» начальник Особого отдела НКВД Западного фронта капитан ГБ 3 ранга А. М. Белянов докладывал своему руководителю комиссару ГБ 3 ранга В. С. Абакумову:

«…Военнопленный из полка «Великая Германия» Вожцель Эмиль показал, что «фюрер обещал нам кончить войну до наступления рождества, но я понимаю, что война окончится не скоро. Наши солдаты напрасно проливают кровь в России, так как войну, в конце концов, мы все же проиграем. Здесь, в России, мы все замерзнем».

…Переводчик одного немецкого штаба заявил нашему агенту «Клеопатра» в разговоре: «В конце концов, победа будет за русскими».