Телефонист

Через мгновение Марк увидел лицо здоровяка: широкие скулы, по-детски пухлые губы, белки глаз, сверкающие из-под густых черных бровей. Одет он был в поношенную зеленую куртку, мятые армейские штаны и стоптанные зимние сапоги. На плече у него висел рюкзак.

Марк подошел к Матвею вплотную. Они обнялись, и Марк скривился от резкого запаха дешевого табака и какой-то химии.

– Привет, дружище! – Он похлопал здоровяка по спине.

Тот в долгу не остался и сжал Марка в объятиях с такой силой, что у того перехватило дыхание.

* * *

Марк впервые встретил Матвея десять лет назад. Тогда, еще новобранцами, Марк с Андреем Бенешем явился в гарнизонный хозблок за военной формой. Следом пришел двухметровый здоровяк в сером щегольском костюме в тонкую полоску, шляпе и лакированных туфлях. В руках он держал простой крестьянский узелок со сменой белья. Загорелое лицо выдавало в нем жителя южных окраин, где тянутся бесконечные поля и фермы. Похоже, собираясь в военкомат, Матвей надел свою лучшую одежду, купленную родителями сразу на школьный выпускной, свадьбу и похороны.

Марку и Андрею подошла стандартная роба, а с Матвеем кладовщику пришлось повозиться. Лысый ефрейтор со стальными протезами ниже колен громыхал по складу, матерясь и хлопая дверцами шкафов. Особенно долго провозились с сапогами. В итоге Матвею достались шикарные горные берцы гигантского размера. Поговаривали, что трофейные. Только от снайперов ботинки не спасали. Матвей со своей комплекцией в первый же год боев дважды попадал в госпиталь.

Как-то ночью их сводный батальон высадили с понтонов на правый берег реки. К обеду они вышли на центральный проспект Заречья. Стояла жуткая жара. Солнце будто придвинулось к земле, чтобы выжечь все живое. Горячий ветер гонял над разбитым асфальтом серую пыль и запах гари. Пот стекал из-под каски на лицо и испарялся.

Передовые отряды легко подавили огонь нескольких дотов и уже продвинулись до первого перекрестка, когда им навстречу выехали танки. Угловатые сорокатонные машины, рыча моторами и лязгая гусеницами, за пару минут выстроились клином поперек проспекта и принялись расстреливать наступающую на легкой броне пехоту.

Первый снаряд разорвался метрах в тридцати. Марк упал плашмя и пополз к ближайшим развалинам, чувствуя, как под ним дрожит и вздрагивает горячий асфальт. Кровь ударила в виски и наполнила рот металлическим привкусом. Снаряды рвались один за другим, камни и комья земли градом били по спине, стучали по каске. Марк чудом добрался до разбитой стены дома и рывком перебросил тело через щербатые камни. Отдышался и осторожно выглянул наружу.

В его сторону согнувшись бежал Матвей.

– Ложи-ись! – Марк по грудь высунулся из укрытия.

Матвею оставалось метров пять до развалин, когда земля рядом с ним вздыбилась и разлетелась фонтаном комьев, осколков и пыли. Матвея откинуло к стене дома. Он упал и остался лежать на тротуаре. Марк рванулся к нему, но тут же закричал от жгучей боли в ноге. Он прижал руку к бедру – между пальцами текла темная кровь. Он пополз к реке и уже начал терять сознание, когда его подобрал медбрат.

Потом выяснилось, что разведка проморгала подземные ангары с полусотней танков. Пятьсот человек отправили на бойню. Треть из них так и осталась лежать на проспекте. Живых и раненых вывезли подоспевшие десантные катера.

Матвей долго лечился, но доктора так и не вернули ему речь. Возможно, в этом тоже была удача – его списали в тыл до начала самых жарких боев. После войны он остался в городе – скитался по приютам и ночлежкам, связался с катакомбниками и перебрался на кладбище. Марк несколько раз снимал Матвею жилье, но тот неизменно возвращался на могилы. Похоже, он свыкся с новым образом жизни.

– Как ты меня нашел? – Марк отстранился от друга.

– Ы-ы-ы! – Матвей постучал пальцем по наручным часам, снял с плеча рюкзак и вытащил из его безразмерного нутра электрический фонарик и баллончик аэрозоли.

Марк посмотрел на свои часы. В миниатюрном окошке даты виднелось число 25.

– Точно! – хлопнул он себя по лбу.

– Ы-ы-ы! – радостно закивал Матвей.

Марк взял из его рук фонарик, щелкнул выключателем и направил на куб. В круге яркого света на черном граните показался плотный слой строчек из имен и фамилий. Бесконечные списки мужчин, женщин и детей, погибших в войне с Заречьем. Такой же куб установлен на центральном кладбище по другую сторону реки.

Марк обогнул памятник и нашел список личного состава воинской части двести тридцать шесть, а в нем свою разведроту. Пятьдесят человек – всего две колонки убористого текста. Марк подошел вплотную, медленно провел пальцем по строчкам. На двадцатой сверху он остановился и прочел вслух: «Андрей Бенеш».

– Ы-ы-ы! – заголосил сзади Матвей.

Бои прекратились на двадцать пятый день осени. Взявшая власть Особая служба наскоро наводила порядок и пыталась успокоить людей и мировую общественность. Трехлетняя война в центре Восточной Европы наконец закончилась. Никто скрупулезно не занимался похоронами. В спешке собрали тела и замуровали в бетонных саркофагах, накрыв их черными кубами.