Телефонист

Форель осторожно посмотрел на неё. Не удержался от усмешки. Сухов с раздражением почувствовал, что опять может угодить на сеанс какого-то спиритического кружка.

– Ванга, думаю, о таких поворотах сюжета всё-таки говорить ещё рановато. Но… да. Он был без лица, – сказал Форель. – Овал черноты. Но главное не это, – усмехнулся, но не мрачно, а как будто жалуясь: – Он пытался меня убедить, что… вроде как… оживший персонаж. Что рукопись – надёжное прикрытие для тех, кто пока закончил свои дела.

Ванге опять захотелось коротко шмыгнуть носом.

– Но это вполне объяснимо, – заявил Форель уже пободрее. – Я ведь действительно раздумывал о том, как мне оживить Телефониста для новой книги.

– Ну да, – вспомнил Сухов. – Это ваше изменённое сознание… Имитирующее смерть. Если я правильно понял первые главы. А то, что дальше, в «Две свечи» ему понадобилось, чтобы… ну, вроде как восстановить силы. Вполне себе логика серийника.

– Сухов, да в вас дремлет великий литературный критик! – восхитился Форель.

– Непробудным сном, – отмахнулся тот.

– Так вот, – взгляд у писателя вновь сделался серьёзным, хотя белки всё ещё оставались воспалёнными. – Содержание текста не выйдет из этого треугольника. Запечатано герметически, пока мы с вами не разберёмся, что происходит.

Сухов отметил про себя это «мы с вами», и они начали читать рукопись.

…Форель принимал их в своей просторной гостиной. Кирилл и ещё один сотрудник их отдела уже проверили эту комнату и сейчас возились в кабинете хозяина, единственном месте, по мнению Форели, откуда могла произойти утечка. Сам Форель, запретивший им с Вангой перефотографировать какие-либо куски текста, молча сидел тут же в кресле, не шевелясь, словно каменный истукан с острова Пасхи. И Сухов снова успел его пожалеть, бедняге ведь и вправду очень херово. Сухов, кстати, успел оценить его невзыскательный вкус: здесь были оливковые стены, одна стена, правда, выложена настоящим огнеупорным кирпичом, утрированно латунные трубы, и светлая, очень удобная мягкая мебель. В углу спортивный мат в цвет шкуры зебры и тренажёр, под потолком боксёрская груша с возможностью свесить её. И всё по минимуму. Сухову тут понравилось. Офорты в квартире, может, и картины – самые разные, от них тоже становилось как-то веселей. По реакции Ванги он понял, что напарница весьма впечатлена жилищем писателя, просторным и уютным одновременно. И ещё он понял, что она не разделяет его взглядов и тревог по поводу творчества их хозяина. Ванга читала с интересом. С увлечением. Если не сказать большего. А Сухов оставался в меньшинстве. Ванге нравились первые главы нового романа. Похоже, ей вообще нравились эти книги. И то, как она вела себя в обществе известного писателя, хоть и пока подозреваемого… Ванге, умнице Ванге, нравились эти книги.

Как и Ксюхе.

Как и тысячам его читателей.

Как и… «Телефонисту». Кем бы он ни был.

«И всё это мои собственные страхи, помноженные на похмелье и на всё это безумие последних дней. – Подумал Сухов. – Не моё, конечно, но ведь и вправду… неплохо».

Он бросил быстрый взгляд на Вангу. Она читала быстрее и теперь с нетерпением ждала, пока тот закончит страницу. Ей нравилось.

Глава называлась «Аквариум». Понимая, что они с Вангой читают примерно одно и то же, Сухов слегка смутился.

«Вот гадёныш… как смачно эти сексуальные сцены. Пока не начинается мрак».

Наконец Ванга закончила и молча ждала. Сухову оставался ещё абзац. Девушка в рукописи задыхалась, захлёбывалась, её предсмертные видения напоминали Сухову певицу в драгоценных каменьях на вчерашней выставке.

«Всё равно мрак», – подумал он, дочитав последнее слово. Попытался скрыть озадаченность на лице. Отклонился к спинке кресла. Всё.

– Спасибо! – несколько горячее, чем ожидалось, поблагодарила Ванга. – Очень здорово.

Форель пожал плечами. Она чуть ли не трепетно вернула рукопись автору:

– Правда – круто!

«И это Ванга, умница Ванга, – подумал Сухов. – Господи, научи меня понимать женщин!» Подумал и сформулировал ещё одну просьбу: «Или хотя бы излечи от похмелья».

– Вам правда понравилось?

Ванга с энтузиазмом кивнула. Сухову пришлось последовать её примеру.

Но Форель заговорил уже о другом:

– Ванга, я знаю, что от вас ничего не скрыть, – осторожно начал он. – Ещё с Тропарёвским делом убедился, когда вы позволили называть вас Вангой. Как вы поняли, и полагаю, Сухову это тоже известно… наши отношения с Ольгой несколько больше…

– Не надо ничего объяснять, – мягко сказала Ванга.

– Вопрос очень деликатный. Я бы не хотел без необходимости трепать её имя. Она ведь замужем. И… Полагаю, вам известно, кто её муж?

– Всё знать – наша работа, – сказал Сухов.

Он некоторое время молча смотрел на них. Затем сказал:

– Смотрю, вы основательно подготовились… Покопались в моей жизни.

– И вы не должны осуждать нас за это, – ещё более мягко попросила Ванга, – учитывая обстоятельства…