Телега времени

Посреди эпох и суток,
позабыв про хмарь и снег,
сочинили столько шуток
мы в нешуточный наш век!

Разве умер Актер, если улыбка, брошенная в зал, — отозвалась смехом?!.. Если слеза, блеснувшая при свечах, увлажнила ваши глаза?!..

Безобидного подвоха
вы не бойтесь никогда.
Ведь когда вам очень плохо,
мы с собой приносим хохот,
смех сквозь слезы, господа!..

Слава вам, Скоморохи и Кукольники — первые Актеры на Руси!.. Первые во всем! И в смерти тоже…

Нет родимого порога.
Ждем привычного пинка…
Одинокая дорога
бесконечно далека…

Кто вспомнит ваши имена? Кто узнает, где покоится ваш прах?.. Только энергия высоких душ во все века носится над землей и наполняет светом и любовью живущих нас!..

Неизбежно и печально
тает эхо голосов.
Неразгаданная тайна
неприкаянных шутов…

Слава вам, русские Актеры! Безымянные Актеры! Первые Актеры! Первые во всем!..

Ну, а если нас прогонят,
площадь новую найдем.
Нас ведь столько лет хоронят!
Не поймают! Проворонят!
И, как прежде, — мы живем!..

7

После смерти Петра Ивановича для Тимки и Святика Путешествие во Времени перестало быть захватывающим приключением. Одно дело — Данила, погибший в схватке с врагом, другое — Кукольник, казненный своими же… Но, к сожаленью, вернуться в современный Зуев можно было — лишь остановившись ещё в одной эпохе.

Тимка потянул на себя Рычаг Возвращения, и они очутились в конце XIX века.

Спустя триста лет со времен Ивана Грозного, уездный Зуев здорово изменился. В очертаниях улиц уже проглядывал тот город, который знал Тимка.

Телега остановилась у кирпичного двухэтажного дома, который показался ему очень знакомым. Тимка присмотрелся повнимательней и вдруг воскликнул:

— Да ведь это моя школа!

Над входом новенького здания, выложенная красным кирпичом, красовалась надпись:

ГОРОДСКАЯ ГИМНАЗИЯ.

Дворник с раскосыми глазами в черном переднике и тюбетейке чистил дорожку от крыльца к воротам широкой деревянной лопатой.

Тимка достал фотоаппарат и «щелкнул» гимназию.

Тут парадная дверь распахнулась, и во двор выбежал тщедушного вида мужчина средних лет. Он был в пальто, наброшенном на плечи, без шапки, в руках держал саквояж, а локтями прижимал десяток свернутых в трубки бумажных листов.

— Пока не сожжете их, сударь, назад не возвращайтесь! — раздалось сверху.

В распахнутом настежь окне стоял директор и энергично грозил пальцем беглецу с бумагами.

— Уж поверьте, не возвращусь! — решительно бросил через плечо тот, направляясь к воротам.

Дворник хмуро посмотрел ему вслед.

— Между прочим, это распоряжение самого господина Зуева-Зуевского! разносилось в морозном воздухе. — У-у, вольнодумец! И нас всех хотел запутать!!!

Окно захлопнулось с таким звонким хлопком, словно в спину мужчины с саквояжем грянул оружейный выстрел. Он вышел за ворота. Мимо на больших санях провезли в дом городничего пушистую елку. Запах хвои тут же напомнил, что скоро Рождество. Человек с саквояжем сделал несколько шагов, прислонился к ограде и задумался. Потом выронил на снег бумажные рулоны и схватился за сердце.

Тимка, не раздумывая, соскочил с Телеги.

— Что с вами?!..

Мужчина схватил его за руку и прошептал:

— Сейчас пройдет… Сейчас… Вот, уже лучше…

Он действительно немного распрямился.

— Фу-у, что за ерундистика!.. Спасибо, сударь, за поддержку!.. — И посмотрел на Тимку. — Я вижу, вы не из нашего города.

— Я здесь… проездом…

Листы, упавшие в снег, развернулись и оказались какими-то чертежами. Тимка кинулся их поднимать.

— Спасибо, сударь! — растроганно произнес незнакомец, вновь сворачивая чертежи. — Ваш поступок достоин особой благодарности!

— Какой ещё благодарности? О чем вы?! — удивился Тимка и вдруг подумал, что мужчина скорее всего — сумасшедший.

— Нет-нет! — рассмеялся тот, словно прочел его мысли. — Я не сошел с ума!.. То, что вы, к моему сожаленью, и к моему стыду наблюдали, — вовсе не означает, что я лишился рассудка!.. Это они, — он обернулся к сторону гимназии, — вдруг резко поглупели!.. И попечитель гимназии, и директор, и даже мои ученики. Они смеются надо мной, сударь! Кривляются мне вслед! Дразнят меня! Наконец, мешают мне работать!.. — Незнакомец поджал губы. Хотя ещё позовчера все было по-другому…

— Так вы — учитель? — догадался Тимка.

Мужчина привстал с каменной ограды и с достоинством поклонился:

— Рубаков, Афанасий Егорович — учитель точных наук.

— Тимофей Рубакин, — представился в ответ Тимка.

Афанасий Егорович улыбнулся:

— Вы, случаем, не студент математического факультета? — с надеждой спросил он. — Я сам учился в московском Университете и…

Тимка тут же перебил его излюбленным:

— Оборжаться!