Телега жизни

Все больше, больше моей маме лет.
Все реже поднимается чуть свет
на шорох свежевыпавших газет,
в которых утешений нет и нет.

Все горше каждый воздуха глоток,

все скользче пол, опасный, как ледок,
все тяжелей, нечаянно жесток,
обнявший плечи легонький платок.

Когда она по улице бредет,

снег осторожно, бережно идет,
и дождь ей боты лижет, как щенок,
и ветер сбить ее боится с ног.

В нелегкие такие времена

все легче, легче делалась она,
и страшно мне, что может кто-нибудь,
как перышко, ее с России сдуть.

Как мне испить живой воды тогда

из маминого слабого следа?
Любимая, прошу тебя, – сумей
стать хоть немного матерью моей.

17 августа 1994

Александр Кушнер

«Мы все попутчики в Ростов…»

Мы все попутчики в Ростов…

П. Вяземский

Мельканье рощиц и кустов,
Унылых дней и мрачных снов
Всего труднее на рассвете.
Я встать с постели не готов,
Опять попасться в те же сети
Постылых дел и жалких слов.
Увы, мы в старости в ответе
За безотрадный свой улов.
Теперь одну из всех стихов
Строку держу я на примете:
«Мы все попутчики в Ростов».
В Ростове Вяземский нас встретит.

«Жизнь кончилась, а смерть еще не знает…»

Жизнь кончилась, а смерть еще не знает
Об этом. Паузу на что употребим?
На строки горькие, в которых западает
Смысл, словно клавиши, – не уследить за ним.

Шумите, круглые, узорные, резные,

Продолговатые, в прожилках и тенях!
Уже отчетливо видны края иные,
Как берег в трещинах, провалах и камнях,

Изрытый бурями, и видишь: не приткнуться.

Мне жизнь привиделась страшней, чем страшный сон,

Я охнул, дернулся – и некуда проснуться:

Всё та же комната, всё тот же телефон.

И всё же в радости ее назвать прекрасной

Неосмотрительно, и гибельной – в беде.
Как всё изменчиво! И тополь, то ненастный,
То ослепительный, клубится в высоте.

Старик

Кто тише старика,
Попавшего в больницу,
В окно издалека
Глядящего на птицу?

Кусты ему видны,

Прижатые к киоску.
Висят на нем штаны
Больничные в полоску.

Бухгалтером он был

Иль стекла мазал мелом?
Уж он и сам забыл,
Каким был занят делом.

Сражался в домино

Иль мастерил динамик?
Теперь ему одно
Окно, как в детстве пряник.

И дальний клен ему

Весь виден, до прожилок,
Быть может, потому,
Что дышит смерть в затылок.

Вдруг подведут черту

Под ним, как пишут смету,
И он уже – по ту,
А дерево – по эту!

Эльдар Рязанов 1927–2015

«А если ветер засквозит…»