Телегония, или Эффект первого самца

Сразу повеселев, она повесила на руку грязный плащ и отправилась ловить частника. Доехала до улицы, на которой было несколько недорогих магазинов, сменила рваные джинсы со стразами на новые, тускло-фиолетовые, яркую розовую блузку на синюю водолазку, купила простые кроссовки и коротенькую серую курточку. В салоне красоты ей сделали короткую стрижку «под мальчика», придали белокурым кудрям пепельный оттенок, и Алена с удовлетворением оглядела себя в большом настенном зеркале. Теперь она стала совсем серая, мрачная и должна сливаться с толпой, хотя… Высокий рост и крупное телосложение остались при ней, и изменить этого она не могла.

На очередном частнике она доехала до небольшой гостиницы неподалеку от отделения Сбербанка, где оставила заявление, и зашла в просторный, с зеркальными стенами холл. И тут ее сердце резко подпрыгнуло в груди: у стойки портье спиной к ней стоял… Стас!

Она попятилась было к двери, готовая бежать или бить ногами зеркала, чтобы привлечь внимание охраны, но тут мужчина отошел от стойки и направился к выходу. Алена уже раскрыла рот для крика, но замерла, не успев заорать. Она увидела, что это вовсе не Стас. Мужчина был намного ниже ее бывшего возлюбленного, более плотного сложения и совсем не похож лицом. Он равнодушно окинул ее взглядом, чуть поморщился, аккуратно обошел слева и вышел из гостиницы.

Глава 16

Обыск у Татьяны Ромашовой прошел безрезультатно. Пустой деревянный дом с наглухо затворенными ставнями полгода не отапливался, и потому стены покрывали прожилки плесени, а беленый потолок потихоньку зарастал разводами бурого грибка. Пол, столы и подоконники покрывал слой пыли, и, как и в квартире Котеночкиной, никаких женских или детских вещей обнаружить не удалось. Не было в доме ни посуды, ни одежды, ни даже постельного белья, словно и не жил в нем никто.

Я сидела на кое-как протертой деревянной табуретке и равнодушно следила за обыском. Мысли упорно возвращались к рассказу Платона. Какой радостный сюрприз готовила ему невеста? Собственно, в голову приходило лишь одно объяснение: именно в это утро Лиля узнала, что беременна. А учитывая ее место работы, логично предположить, что радостное известие она узнала при осмотре в своем же отделении.

Но эту версию поступивший на службу в милицию Платон отработал одной из первых. Он лично опросил абсолютно всех врачей, медсестер и санитарок отделения, но никто не сказал, что знает о беременности Лилии Петраковой. Получается, она узнала о своем состоянии в другом месте? Или дело было вовсе не в беременности? Но тогда в чем?

Так ни до чего не додумавшись, я встала и поплелась вслед за нашей дружной командой на следующий объект.

Дом супругов Плещеевых снаружи тоже выглядел покинутым. Пустой двор, закрытые ставни и запертая дверь наводили на мысль, что хозяева внезапно собрались и съехали отсюда надолго. Но внутри картина была иной. Сваленная в кухонную раковину посуда, накрытый в большой комнате стол, на котором красовалась большая кастрюля наваристого куриного бульона с потрошками, большая миска пельменей и начатая бутылка «Русского стандарта», висящая на стуле мохеровая женская кофточка… Обстановка снова напомнила мне корабль «Мария-Селеста». Словно хозяева собрались пообедать, накрыли на стол, и вдруг какая-то неведомая сила отвлекла их и выгнала из дома.

Эксперт Сан Саныч оживился и бросился снимать отпечатки с кастрюли и бутылки. Я не сомневалась, что он найдет немало отпечатков хозяев. Вряд ли бутылку, а тем более кастрюлю на стол ставили посторонние.

– А тут, кажется, что-то искали! – донесся из спальни голос Платона.

Я тут же отправилась в спальню, за мной проследовали участковый и привезенные им понятые.

Платон стоял возле распахнутых дверей большого трехдверного шкафа и задумчиво рассматривал полки. Я сразу поняла, что он имел в виду. Постельное белье на нижних полках вместо аккуратных стопок было свернуто в неряшливые комки и кое-как запихнуто внутрь. Так же распиханы по полкам были грубые мужские свитера и женские кофточки вперемешку с лифчиками и трусами. На вешалках висели друг на друге нарядные платья и домашние халаты, мужские брюки и рубашки. Представить себе, что это сделала сама Лидия, у меня не получалось.

– А может, хозяйка – просто неряха? – ошарашенно глядя в шкаф, спросил эксперт.

Я вопросительно поглядела на участкового. Тот отрицательно покачал головой:

– Нет, моя жена у нее бывала не раз. Не было такого бардака, я бы знал.

Обрадованный эксперт выгреб из шкафа всю одежду и белье и запихнул в свой мешок. Что там можно было отыскать, кроме следов хозяев, я не понимала. Наверняка те, кто проводил обыск, были в перчатках, и вряд ли они мерили одежду Лидии или Прохора.

После обыска в спальне кухню и большую комнату с камином обследовали особенно тщательно, но понять, искали ли там что-то, не смогли. Заглянули даже в погреб, сняли отпечатки со стеклянных банок с маринадами, но ничего интересного не нашли.

Обыск закончился после девяти вечера. Мы вышли во двор, Платон обернулся ко мне:

– Куда отвезти? В гостиницу или в отделение?