Телеграмма

Так прошел год. Ничего не менялось. Я, как могла, избегала Сашиного общества, он проводил время с моими родителями, ожидая меня у нас дома. В моей жизни все еще накладывалось на подготовку к грядущим выпускным экзаменам в школе и вступительным в институт: занятия с преподавателями, «подтягивание хвостов» по проблемным предметам, ты же знаешь, училась я не очень… Одним словом, суета и нервы, нервы и суета. У Саши тот год был тоже выпускным, и, по идее, он тоже должен был делать что-то вроде дипломной работы, впрочем, я этим никогда у него не интересовалась. Когда он и что писал, я не знаю, так как он все время проводил у нас дома в ожидании меня или, во всяком случае, мне так казалось. Для родителей он был уже почти родственником, и они знали «своего Сашу» намного лучше, чем я, были в курсе его жизни, учебы, успехов и неудач. Сейчас я даже думаю, что может родители знали его лучше, чем меня.... В общем, когда Саша в конце июня пришел с цветами и предложением жениться, родители нисколько не удивились. Я даже думаю, что он больше надеялся на благосклонность с их стороны, нежели с моей. Поэтому и пришел к нам домой делать предложение в присутствии, так сказать. Короче, он пришел и заявил, что, мол, ему по распределению уже нужно уезжать на какие-то там моря, и он предлагает мне выйти за него замуж. Дескать, он понимает, что мне нужно подумать, а еще и поступить в институт, поэтому он в случае согласия готов подождать и уехать пока без меня, но c надеждой или даже уверенностью… Я молчала, родители растерянно говорили, мол, сейчас рано об этом думать, нужно в институт поступать… Одним словом, прямого ответа Саша не получил и укатил куда-то на какие-то свои моря…

Я не без труда поступила в институт, и началась совсем другая обволакивающая свободой жизнь. Меня закружило в этом веселом беззаботном водовороте: новые знакомства, новое отношение к жизни, новое отношение жизни ко мне (во всяком случае, мне так казалось). Просто крылья за спиной…

Саша периодически звонил откуда-то издалека моим родителям, они очень радовались его звонкам, часто писал длинные подробные письма, уведомлял о смене своего почтового адреса, интересовался как дела у нас и в частности у меня… Но я ему ни разу не написала. Родители иногда из вежливости отвечали ему… И, наверно, из стыда за свою дочь… Сейчас я это понимаю, но тогда мне было все равно. Меня это уже как бы не касалось, и я даже не считала нужным читать приходящие от Саши письма или даже просто послушать короткую сводку происходящего в его жизни в исполнении родителей. Я отмахивалась, а родители, как могли, придумывали в письмах, что я много учусь и мне некогда написать, что нас постоянно отправляют куда-то на практику, и я прихожу и падаю без сил, или даже, что я болею…

Потом на 3-м курсе я познакомилась с твоим отцом. И все, что не было связано с ним, как-то отошло на задний план. Можно сказать, что это было какое-то временное помешательство или что-то вроде того. Конечно, надо отдать ему должное, он был остроумен, ярок и притягательно бесшабашен. Я «заглядывала ему в рот», «сдувала с него пылинки» и с удовольствием ловила завистливые взгляды девушек в компаниях и на улице. Ну, про отца смысла долго рассказывать нет, ты и так все знаешь. В итоге, когда стало известно, что у нас будет ребенок, он начал медленно растворяться… То есть он впрямую не высказывался против ребенка, но его вдруг начало становиться все меньше и меньше: ему срочно надо было куда-то ехать, бежать, лететь; он пропадал на недели, потом ненадолго появлялся, лепеча какие-то бессвязные объяснения; начал очень легко раздражаться, вспыхивал как спичка, ссорился и затем с удовольствием обижался и исчезал. Одним словом, к моменту твоего рождения от твоего отца в моей жизни осталась только обида. Нет, еще не ненависть, я его еще любила, и где-то подспудно надеялась на его возвращение. Это был уже 5-й курс: преддипломная практика, диплом. А тут еще ты на руках… Потом еще и болеть начал… Спасло только то, что папа и мама очень много помогали: сидели с тобой, когда я была в институте, стирали бесконечные пеленки, готовили. Они были против твоего отца и твоего рождения. «Зачем плодить безотцовщину»,– говорили они. Им твой отец изначально не нравился, и когда-никогда проскакивало что-то вроде: «Н-да, был ведь хороший парень, а она ухватилась за этого…» или «Саша бы ее в такой ситуации не бросил». Но когда ты родился, когда уже лежит этот живой беспомощный комочек… Да еще и единственный внук. Тут, конечно, их сердца дрогнули, и они умиленно прыгали вокруг тебя, нянчили и облизывали…